— Александр, давайте вы меня сначала развяжете, а потом мы обсудим мои внешние данные, а? — предложила, в свою очередь, разглядывая бьёрна. Он казался каким? то чересчур помятым и измученным, будто пил всю ночь, не просыхая, или работал. Хотя, может, так оно и было? Или это просто тени, скользящие по его лицу, добавляли странных ассоциаций?
— А что их обсуждать? — криво усмехнулся Саша, продолжая сидеть на месте. — Хорошие данные. Илья плохих не держит.
Вообще? то мне было не до бесед: во — первых, выпитый вчера ром требовал выхода, а во — вторых, я планировала вернуться домой, пока Катрина не подняла тревогу и не напугала моего ребенка, но ничего не могла поделать, будучи привязанной к креслу. Однако на реплику «кота» ответила.
— Что значит, держит? — спросила, хмуря от природы тонкие брови. — Я, по — твоему, его содержанка, что ли?
— Ну, а как еще назвать девушку, с которой у него столь быстрый и бурный роман, что дело через месяц до помолвки дошло? — усмехнулся Александр. — Четыре недели он тебя прятал, а потом неожиданно созвал весь клан на церемонию. Вот скажи, Анюта, сколько тебе заплатил мой братец за этот спектакль? Назови свою цену — утоли мое любопытство.
— Саша, а ты… точно сыщик? — с сомнением спросила я, покосившись на серьгу, на желтых гранях которой играли огненные блики.
— Допустим, — глаза его прищурились, а губы перестали кривиться в презрительной ухмылке.
— Тогда странно, что ты не распознал подмены. Я с Ильей вчера утром познакомилась, а кого он там месяц от вас прятал — не имею ни малейшего понятия. Мне вообще удивительно, что ты ответил на Зов сирены. Потому что… — я запнулась, а потом, набравшись храбрости, выпалила: — потому что это значит, что я тебе не безразлична.
— Я просто тебя пожалел. Ты очень натурально… растерянность изображала, — проворчал мужчина, убирая с лица упавшую прядь.
— Тогда пожалел, а сейчас, значит, нет?! — обиделась я. — Меня сегодня крупно подставили, чуть ребенка не лишили, едва не соблазнили в машине, потом я попала в аварию, вдохнула «волшебной пыли» и закончила ночь связанной по рукам и ногам каким? то по пояс деревянным «котом» Эйбом с габаритами тролля. Одна, брошенная в страшном темном подвале на произвол судьбы по прихоти какой? то желтоглазой гадины. Все еще не жалко?! — спросила с вызовом и, закусив от досады губу, отвернулась.
Хотелось пить, и есть… И вообще много чего хотелось, а этот гад все медлил. Но после весьма эмоциональной тирады бьёрн, наконец, сжалился и, вздохнув, принялся освобождать мои голени и запястья от проклятых пут.