Засмеялись.
Комлев увидел в окно, как напротив остановилась, слегка подрагивая, патрульная машина. Надел фуражку и вышел из помещения.
— С нами, Афанасий Герасимович? — чуть ли не обрадованно спросил Нёушев.
— Да.
Старшина перебрался на заднее сиденье к овчарке. Уазик тронулся. У дома культуры к машине вышел Кау. Неушев открыл дверцу, и собака, вильнув хвостом, спрыгнула вниз, стала играть с постовым. Из глубины парка доносились звуки ансамбля. Там шла своя жизнь.
Комлев решил наедине поговорить с Кау. Вылез из машины и бросил Неушеву:
— Я сейчас. Подождите меня.
Пошел с Дмитрием по аллее и думал, с чего начать разговор. Остановились у площадки, облепленной зеваками. В центре круга в ритм музыки дёргались человек двадцать и там же развязно качались трое парней. Задиристо задевали танцующих, хватали за руки девушек.
Комлева заело:
— Что вы стоите, Кау, уберите наглецов!
— Афанасий Гераcимович! Свято место пусто не бывает. Этих уберешь, другие объявятся, — сказал милиционер и цыкнул собаке. — Лежать, Рекс!
— Вы считаете, что дискотеки без хамства быть не может?
— А что тут особенного, — пожал плечами Кау.
— Но ведь сюда люди отдыхать приходят. А не бескультурья набираться, — зашелся было старший лейтенант.
— Да не гоните вы, Афанасий Гераcимович, лошадей! Куда денутся ребята эти. Все начнут расходиться, мы их и заметем по-тихому.
— Ждать?! — воскликнул Комлев и мимо билетерши скакнул на площадку. Приблизился к парням, схватил крайнего за руку:
— Как ты себя…
Тот оглянулся на Комлева и дыхнул перегаром:
— Ментяра!
Рванул руку.
— Ну-ка, пойдем! — Комлев вновь потянул его к себе.
Парень опять попытался вырваться. Подоспевший Кау помог его вывести с площадки. А он упирался ногами и вовсю вопил:
— Менты дерьмовые! Жизни от вас нет! Мухоловы!
Кау незаметно ткнул кулаком крикуну по печени, и тот смолк. Следом маячило несколько фигур:
— Отпустите его! Чего пристали?
Грозный вид Рекса не позволял им приблизиться. Парня подвели к машине. Неушев вылез, открыл заднюю дверцу, впихнул хулигана в тесный закуток. Милиционеры втроем протиснулись к боковым дверям и вместе с собакой влезли в салон. Только теперь палии облепили патрульную машину, их стало больше. Они горласто кричали:
— Отпустите Бобра! Свободу Бобру!
— Поехали, — сквозь зубы произнес Комлев.
Колесников завел машину, но дорогу ей преградила жявая стена.
— Сдай чуть назад, — посоветовал Комлев.
— Да они и там.
Видя беспомощность милиционеров, молодежь взялась за уазик с боков и стала раскачивать его. Колесников щелкнул тумблером сирены — качка только усилилась.