. Дорожка была протоптанной, проблем у него с этим и прежде не возникало, жена отловить его не могла, поскольку рабочий день Грекова только начинался всегда в одно время, а заканчивался, когда он считал нужным, телефонов же своих, из-за секретности работы, никому не сообщал.
Прежняя Раисина жизнь сломалась. Все обдумав и взвесив, она стоически приняла удар судьбы и начала строить новый ковчег. Чтобы выстоять, в первую очередь следовало обрести самостоятельность, иметь интересы вне дома, постоянно общаться с людьми, а значит, снова устроиться на работу, которую она оставила, когда муж начал приносить приличные деньги.
Дело за малым — подыскать няньку и помощницу по хозяйству, что на поверку оказалось не просто. Приходили или смазливые девицы, которых по понятным причинам Раиса в дом брать не хотела, или солидные тетки с собственными представлениями, что для ребенка хорошо, а что плохо.
Тут Греков и привез откуда-то с волжских берегов деревенскую сироту. Раиса сообразила, что эта тощая вислозадая девчонка с интеллектом, как у овоща, пожалуй, и есть наилучший вариант. Подчиняться будет беспрекословно, стоить дешево, и воспитывать ее можно с утра до вечера. Какое-никакое, а самоутверждение.
3
Спать Маньке определили в кухне на сундуке, который Раиса привезла из провинции в качестве приданого, да так и не смогла с ним расстаться. Сундук был большой, Манька маленькая, вполне уместилась.
Утром она отводила мальчика в школу, девочку в садик и бежала за продуктами. Магазины освоила на удивление легко и для полуграмотной считала быстро, хотя таких огромных денег сроду не видела. Обвесить ее было невозможно, с продавцами собачилась за каждые пять граммов. Стоимость покупок до последней копейки записывала в тетрадь. Хозяйка поначалу в записи заглядывала, потом перестала, поняла, с кем имеет дело, велела Маньке оставить бухгалтерию, но не тут-то было.
— Проверять ли, нет — ваше дело, а я должна знать, что за воровку меня не держат, — дерзко отвечала девчонка.
Не очень-то оправдывались надежды Раисы Ивановны на покладистость домработницы, но Манькина честность, трудолюбие и стремление к знаниям все искупали.
Готовить она не умела. Только к плите — Раиса Ивановна становится за спиной, учит. Манька пугалась: масла не жалей, молоко лей, в яйцо обмакивай! Столько добра за один раз изводила — ужас какой-то. Потом привыкла. Она говорила “лыбиться”, “магазей”, “сковрода”, “утойди”, “тубаретка”, и хозяйка терпеливо ее поправляла. Но когда Манька, забыв уроки словесности, по привычке брякала: “