Океан снова заговорила и попросила нас оставаться вместе еще немного: Мэрилин отпускали со службы.
Мы недоуменно уставились на сестру, да и сама Мэрилин выглядела удивленной. Все знали, что ее время подходит к концу, но чтобы так скоро? От новостей у меня перехватило дыхание. Неужели Мэрилин покинет меня прямо сейчас? Почему нельзя подождать еще немного? Но нечестно с моей стороны предаваться подобным сожалениям. Пусть мне больно от потери, но жестоко желать ей даже лишний день подобной жизни. Чуть раньше мне хотелось расплакаться, но сейчас захлестнуло настоящее горе.
Сестра покидала меня. Я любила ее слишком сильно, чтобы показывать свою грусть. Никаких слез. Ради Мэрилин я буду улыбаться.
Все менялось так быстро. Я уже не вернусь в Южную Америку. Появилась Миака, а Мэрилин уходила. Может, так и должно быть: стоит привыкнуть к чему-нибудь, как почва снова уходит из-под ног.
– Я думала… думала, мне дольше осталось, – заикаясь, выдавила Мэрилин.
Возможно, так и было, но она уже не понадобится Океан до конца своего срока. Будет нечестно зря держать ее.
– Что происходит? – спросила Миака.
Интересный вопрос. Мэрилин уже видела уход сестры, но я порадовалась, что девочка задала вопрос. Мне тоже хотелось знать, как все заканчивается. Неужели так же странно, как и начиналось?
Видимо, Мэрилин знала не все. Океан объяснила, что позже они поговорят наедине. Сейчас же Она просто напомнила Мэрилин, что ее тело вскоре снова станет хрупким и ей следует соблюдать осторожность. Океан заверила Мэрилин, что никогда не будет искать ее помощи, не причинит ей вреда, но не может и обещать полной безопасности.
Момент миновал. Мэрилин часто говорила с Океан – так почему она удивлена? Ведь они обе знали, что этот день близится. Разве они не говорили о нем?
– Я буду что-нибудь помнить? – спросила Мэрилин.
Никто не знал. Она могла помнить отрывочные картины и звуки последних десятилетий, но полной уверенности не было. Скорее всего, они будут казаться ей сном. Океан никогда не расспрашивала бывших сирен об их ощущениях; Ее вмешательство лишь осложнило бы дело. Но в одном Она была уверена: Мэрилин лишится всех воспоминаний о жизни до того, как стала сиреной. Услышав это, Эйслинг споткнулась на полушаге. Видимо, ей многое не терпелось забыть. Она стояла к нам спиной, ничем не выдавая теснящихся в голове ужасных мыслей, и молча радовалась их возможному исчезновению.
Мэрилин оглядела нас. В ее глазах сверкали слезы.
– А что будет с моими сестрами? Мы узнаем друг друга? Мы когда-нибудь встретимся снова?