Пусть только попробуют еще раз меня раздеть!
Больше мистер Локвуд не посмеет выставить меня на позор. Сразу пожалеет. И в тюрьму я не поеду. Вместо этого я натравлю их всех друг на друга и захохочу, хватаясь за бока, пока брызги их крови будут хлестать по дубовым панелям на стенах и шипеть на углях в камине. У меня еще осталось третье желание…
— Мисс Фариваль? Не угодно ли вам присесть? — Коронер разгоняет мои кровожадные думы. Как ни странно, в его голосе звучат нотки сочувствия.
Нахожу мистера Локвуда. На нем мешковатый сюртук цвет остывшего пепла и неряшливо повязанный галстук. Мешки под глазами набрякли, как капли воска. Похоже, он бодрствовал двое суток напролет, но причина его скверного настроения кроется не в одном лишь недосыпе.
Инспектор поскрипывает на табуретке, стиснув зубы и сложив руки на груди, а при виде меня хмыкает, но не произносит не слова. Только нос морщит, словно перед ним мартышка шарманщика, от которой можно нахвататься блох. Джулиан, напротив, лучится благодушием. Стоит мне перешагнуть порог, как он встает и церемонно кланяется мне, прежде чем занять место на подоконнике, между горшками с геранью и пыльным чучелом лисы.
Он успел рассказать про воск, а также про исчезнувший архив. Вот почему присяжные не встречают меня улюлюканьем. Из убийцы родни я превратилась в несчастную жертву ограбления. И вдобавок с тонко настроенной нервной системой, для которой губительны переживания. Задавая мне вопросы, коронер доктор Ланкестер из Центрального отдела Мидлсекса то и дело оборачивается на Джулиана, запрашивая его одобрение. Не знаю, что за речь прочел мистер Эверетт, но она была блестящей. Факт налицо: со мной обращаются так, словно я уже принадлежу ему.
Мне становится немного не по себе. Когда это я успела из femme sole[41], самой себе хозяйки, превратиться в femme covert — женщину под крылом мужниной власти, сокрытую от мира и растворившуюся в своем супруге?
Потом я вспоминаю, как надо мной простиралась тень смерти, и меня пробирает дрожь. Знал бы Джулиан, что я давно уже пребываю в статусе covert de baron, только владыка у меня иной. Другой барон. Он коснулся меня и сделал меня своею.
Бабочка в желудке распускает крылья.
От уколов хоботка я вздрагиваю, и присяжный, что сидит ближе всех, представительный джентльмен с бакенбардами, похожими на платяные щетки, предлагает мне воды. Перед ним лежит свежий выпуск «Таймс», который Джулиан купил у мальчишки-газетчика прямо у входа в трактир. На развороте — новости с полей сражений. Французские войска удерживают Мец, жители осажденного Парижа запускают воздушные шарики с листовками. Несмотря на мое возбуждение, злость и настырное шевеление бабочки, я не могу не восхититься хитроумностью мистера Эверетта. Не зря его столько раз переизбирали в палату общин!