- Хотели попрощаться? – понимающе кивнул Джеймс.
Его ботинок просил каши. Иногда подошва подворачивалась, и тогда Джеймс спотыкался.
- Буду откровенен… - волнуясь, сказал Адам и замолк, обходя лежащую рыжей мокрой кучей якорную цепь.
- Война, - продолжил он, объясняя скорее себе, нежели Джеймсу, - должна быть приведена к скорейшему окончанию.
- Абсолютно согласен. – энергично мотнул головой Джеймс, - Абсолютно. Все мои молитвы об этом.
- Не могу описать вам, каких бедствий стоила эта проклятая война Югу, - ободрённый поддержкой собеседника, жарко заговорил Адам, - И мне страшно представить, что то же самое может однажды повториться на Севере.
- Аминь. – Джеймс понятия не имел, о чём толкует Адам.
Из камеры Кастл-Лайтнинг война представлялась почти выигранной конфедератами, особенно после рассказов переживших стычку под Боллз-Блеф везунчиков.
- Чем дольше длится война, тем больше мы теряем. Над нами смеются в Европе. Наш авторитет наиболее разумно и справедливо устроенного государства в мире падает всё ниже. – Адам болезненно скривился от бессилия выразить точнее то, что мучило его долгие месяцы.
За пристанями поезд набирал ход, колёса гремели на рельсовых стыках. Вырывающийся из трубы дым казался белым на фоне серого неба. Кондуктор запрыгнул на подножку служебного вагона, зябко передёрнул плечами и скрылся внутри.
- Война – наша катастрофа! Роковая ошибка! – выпалил Адам, - Она – вызов воле Господа, поймите меня правильно.
- Я понимаю вас. – осторожно произнёс северянин.
Джеймс верил, что вызов воле Господа – само существование раскольничьей Конфедерации, но высказывать вслух своё мнение постеснялся, чтобы не обижать нового друга, потому что Адам, чьи чувства были так близки и понятны Джеймсу, носил серый мундир этой самой Конфедерации. Как всё запутано, печально подумалось Джеймсу. Его товарищи по заключению в Кэстл-Лайтнинг открыто хвалились супружескими изменами, сквернословили, богохульствовали. Были среди них пьяницы, игроки, распутники, нарушители святости дня воскресного, люди, отмеченные всеми мыслимыми и немыслимыми пороками, но все они сражались за правое северное дело, в то время как Адам, совестливый и богобоязненный молодой человек, был мятежником.
Однако следующая фраза Адама заставила Джеймса усомниться в данном утверждении.
- К моему глубочайшему сожалению, я пришёл к выводу, что мир, окончательный и бесповоротный, возможен лишь в одном случае… - Адам помолчал и добавил твёрдо, - В случае окончательной и бесповоротной победы Севера. Вы мне верите?
- Э-э, да… Разумеется. – пробормотал ошеломлённый Джеймс.