Подняв на Доброва умные глаза, она встала и, виляя хвостом, припрыгивая на одной задней лапе, подошла к нему.
Тогда тот рванулся вперед и схватил левой рукой Гексу за загривок.
В правой его руке блеснул нож.
– Матвей Сергеевич! Что вы делаете?! – крикнул Ваня, с неожиданной быстротой вскакивая и ловя руку Матвея Сергеевича.
– Пусти ты!.. Чего цепляешься? Мы двое суток не ели. Дойти надо… а тут – мясо…
– Не смейте! Не смейте!.. Галина Николаевна! Он… Гексу!.. У нас так не делают.
Галя приподнялась на локте и села.
Гекса воспользовалась промедлением и вырвалась из озябших пальцев Матвея Сергеевича. Он раздраженно бросил на снег клок шерсти.
– Вот вы и рассудите, – сказал он Гале, не поднимая на нее глаз. – Только рассудите так, как начальник… чтобы без женских слабостей и привязанностей к собаке. Она сейчас не собака, а наше единственное продовольствие. Дойти нам надо… планшетка опять же у вас с картами.
– Съесть Гексу или не съесть? – словно переспросила Галя. – Мне даже в голову не пришла такая мысль.
– Есть ведь как хочется, Галина Николаевна… Крупинки во рту не было больше двух суток…
Галя сидела на снегу, охватив руками колени. Гекса подбежала к ней, и Галя машинально стала гладить ее одной рукой.
– Нет, Матвей Сергеевич, – покачала головой Галя. – Не могу. Может быть, хороший начальник приказал бы убить Гексу. Я не могу. Не будем есть собаку. Так постараемся дойти.
– Ой, как хорошо, Галина Николаевна! – обрадовался Ваня.
Гекса отбежала от людей. Галя позвала ее, но собака не подходила. Можно было подумать, что она все поняла.
Добров не возражал, только старался не смотреть на Ваню и Галю.
Снова поднялись и пошли.
…Галя упала первой. Она встала на колени, но подняться на ноги не смогла. Добров помог ей. Они пошли вместе, держась под руки. Оба пошатывались, попеременно оступались, а порой и падали в снег.
Ваня сильно отстал. Гекса бежала позади, невидимая в темноте. Она больше не приближалась к людям, будто не доверяя им.
Больше всего Галя боялась пройти мимо острова. Напрасно вглядывался Добров в горизонт, стараясь заметить во мгле очертания земли.
– Не мог же остров совсем разрушиться!.. Не успело же его волнами размыть, не должно бы, – ворчал он.
– А если дома обрушились, что тогда? – спросил подошедший Ваня.
– Тогда что… все одно… Пусть Гекса нас кушает, раз мы ее не съели.
– Матвей Сергеевич! Я запрещаю вам так говорить. Стыдно! – Галя гневно взглянула на механика. Свет тонкого месяца делал его похожим на скелет. Непрерывная ходьба без сна и голодовка сделали свое дело. Глаза у Доброва провалились, кожа обтянула скулы и челюсти. Гале показалось, что у него можно через щеки сосчитать зубы.