Привал решили сделать примерно в том месте, откуда Петр Громов и Том Годвин рассматривали утонувшие цирки.
Теперь этой картиной любовался академик.
– Какая наглядность! Вы только посмотрите! – восхищался он. – Превосходное подтверждение наших представлений о поднятии и опускании земной коры. Часто опускаются именно высокие места, то есть горные страны. Они оказываются впоследствии на дне океанов. На Луне то же самое! Некогда высокогорная лунная страна, полная вулканических, как мы теперь знаем, цирков, опустилась. Каждая точка коры, по-видимому, любой планеты, совершает как бы колебательное движение, чрезвычайно растянутое во времени. Если бы мы изобразили высоту какой-нибудь точки планеты над уровнем ее океана и показали зависимость этой высоты от смены миллионов лет, то получалась бы волна, синусоида! Полюбуйтесь, вот она, окаменевшая диаграмма!
Внизу виднелись полузалитые затвердевшим камнем кольцевые острова. Местами над каменной гладью поднимались острые хребты, когда-то бывшие горными вершинами.
Во время восхождения Эллен и Евгению приходилось быть рядом. Холодок между ними не исчезал. Но каждый из них чувствовал необходимость сказать что-то важное для обоих.
– Итак, Эджин, – начала Эллен на привале. – Что вы подумаете о том, что вынуждены были нарушить свой принцип?
– Я не нарушил, а изменил его. Отныне я посвящу себя полетам и только полетам в космос. Автоматы могут служить экспедициям.
– Уверена, вы будете ценным исследователем, Эджин. К сожалению, мы с вами навсегда меняемся местами.
– Навсегда?
– Да. Я никогда больше не полечу в космос. Я не имею на это права. Я многому научилась. Научилась понимать, какую малую пользу здесь приношу. А я хочу приносить большую. У меня есть перо, Эджин, и я его не уступлю, как вы свой принцип. Мой долг – воспеть все виденное. Я напишу книгу «Лунный путь» об общей экспедиции на Луне. Это будет прежде всего книга о командоре, Эджин. О лунном Георгии Седове, о Петре Громове… – Эллен помолчала. – Это будет книга о суровой, но прекрасной Луне, вот об этих пейзажах, которых даже не понять, не представить, находясь на Земле. Вы заметили, что Луна – страна геометрических форм, а не хаос, как думали? Правильные окружности, отвесные срезы, прямолинейные трещины. Здесь ничто не смягчено, не сглажено. Луна прекрасна, Эджин! Я провела здесь самые счастливые дни моей жизни и всю свою жизнь посвящу рассказу об этих днях.
– Напишете книгу?
– Да, книгу о нем, о Томе и Ване… Даже о себе. И, знаете, даже о вас, о виртуозном водителе танкетки.