После чего обернулся и бросил:
— Мелкий, закрой за нами.
Я невольно нахмурилась — а почему мы, собственно, обычным путём, а не порталом уходим? Но додумать эту мысль не успела — Эмиль опять оказался рядом, ухватил за руку и повёл знакомым маршрутом к не менее знакомой двери.
А едва мы оказались в гостиной его покоев, вновь притянул к себе и накрыл губы поцелуем. И если там, на чердаке, всё было, по большому счёту, невинно, то теперь…
Шторм. Бешеный и пьянящий. Ноги, несмотря на твёрдое решение держаться и вести себя прилично, подкашиваются. Жар, вновь охвативший всё тело, сметает даже тень намерения сказать «нет».
Руки сами тянутся к вороту мужской рубашки в желании развязать шнуровку, а тот факт, что ладони норрийца проникли под мою футболку и поглаживают спину, вызывает чувство бешеного разочарования.
Я хочу иного. Я хочу, чтобы ядовитый аристократ стянул с меня эту бессмысленную тряпку, избавил от бюстика и прикоснулся к груди. А потом подхватил на руки, отнёс в спальню, и сделал всё то, что делал вчера. И под напором этого желания даже на собственное психологическое здоровье плевать.
Ну подумаешь мазохистка! Да мало ли нас таких!
Я готова быть кем угодно, лишь бы Глун…
Так. Стоп.
Протрезвела я внезапно, без какой-либо причины. А осознав себя, прервала поцелуй и отстранилась — ну, насколько могла с учётом того, что Эмиль крепко прижимал к собственному телу.
— Что не так? — выдохнул норриец хрипло. Но ответа не ждал, тут же вновь потянулся с поцелуем.
— Всё, — прошептала я и от поцелуя этого увернулась.
Следующая попытка завладеть моими губами успехом тоже не увенчалась, равно как и третья, и четвёртая. А эта напористость норрийца дала повод предположить — он прекрасно понимает, о чём хочу сказать.
— Эмиль! — взмолилась я.
— Что не так? — повторил он. — Чего ты испугалась?
В следующий миг я нашла в себе силы вывернуться из захвата и отскочить. Гоняться за мной по комнате никто не собирался, более того — Глун тоже отступил и сложил руки на груди.
— Даша? — В его голосе прозвучали хмурые нотки. — Всё хорошо?
Я помотала головой и, глубоко вдохнув, сказала:
— Эмиль, давай не будем усложнять наши и без того сложные отношения.
Мне подарили слегка удивлённый взгляд, намекая, что неплохо бы пояснить. А я замялась — чёрт, из меня же дипломат, как из слона балерина. Но деваться было некуда, поэтому я собралась, и начала… ну, собственно, с главного.
— Во-первых, я ничего о тебе не знаю.
Эмиля заявление не впечатлило. Более того, на его лице отразился скепсис.
О как. То есть, по мнению норрийца, я персона очень даже осведомлённая? Ладно, поясним…