Да, мифы вокруг «Спартака» возникали, но правдой было и то, что в клубе никогда не было диктатуры. Не было отношений, построенных на жестком подчинении, как в ЦСКА или «Динамо». И все это шло от братьев Старостиных, от отношения к «Спартаку» как к семейному делу.
Конечно, кто-то был старшим, но его не боялись. В лицо могли сказать все, что угодно. Дед всячески такую семейную атмосферу старался поддерживать. Он считал, что наказывать можно жестко, но в то же время игроки, как дети, должны были понимать, что они остаются родными и любимыми.
После посещения квартиры Старостина я понял, почему у него такое скептическое отношение к тренерам. Дед на самом деле считал, что все решает команда. Хотя рассказывали, что когда Дед сам был тренером, ставил себя очень жестко, пусть и не был диктатором.
У него и любимчики были. Рассказывали, когда Симонян не стал Виктора Папаева в состав включать, Дед пожаловался на него брату Андрею:
«Ты знаешь, Андрей, Никита сошел с ума. Он Папаева не поставил». — «Да ты что, Моцарта футбола на поле не выпускает?! Я на матч не пойду, мне такой футбол не нужен».
И это при том, что Симоняна они оба уважали и ценили, иначе он никогда не стал бы тренером той великой команды.
Старостин в душе меня любил. Не случайно написал в своей книге: «Если бы в «Спартаке» было 11 Бубновых, мы бы далеко ушли». Когда я только пришел в «Спартак» и поселился в Тарасовке, чтобы иметь возможность полноценно тренироваться, Дед не верил, что такое возможно. Как многие тоже не верили. Для Старостина такое предельно профессиональное отношение к делу было чем-то из ряда вон выходящим.
Хотя, говорят, Дед тоже был профессионалом до мозга костей. Всегда режимил, следил за весом.
Однажды я спросил Деда: «Николай Петрович! А как вы в футбол играли? Никогда вас не видел на поле, хотя хронику всю пересмотрел».
Дед взял паузу, а потом произнес: «Ты знаешь, Саша! Футболист я был… так себе!»
Я чуть не упал.
Поэтому его брат Андрей Петрович говорил Бескову: «Кость! Ты не слушай этого дурака. Он в футболе ничего не понимает».
Но Дед к этому спокойно относился, и авторитет его от этого не падал. Рассказывал: «Я бежал, как ломовая лошадь, и подавал в штрафную. Вот и вся игра».
Те, кто видел Старостина на поле, говорили, что он был очень скоростным и очень выносливым.
• • • • •
Дед никогда не выходил из себя. Единственный раз я видел его в гневе, когда мы проиграли «Днепру» 2:4. Он сидел на скамейке запасных, смотрел, как нам забивают голы, и рычал: «Ненавижу!» Я в первом тайме получил травму и потому сидел рядом с ним. То, что увидел и услышал, поразило.