Первой ночью после окончания боёв Галин почти не спал. Да и как тут выспишься, если Морфей, сука, посылал одни лишь дурные сны в виде выползающих из леса танков с крестами на башнях? А поскольку отражать атаки во сне Галин не привык, то тут же просыпался. Вставал, пил воду или выходил на свежий воздух, чтобы сделать пару-другую затяжек. Возвращался. Ложился. Засыпал. И почти сразу же снова просыпался. И так всю ночь!
Потому с утра бродил по расположению с красными глазами, злой, докапываясь до всяких мелочей. В конце концов, начальник штаба лично смотался в медсанбат, а когда вернулся, то протянул Галину горсть таблеток:
– Пей!
– Что это? – нахмурился Галин.
– Снотворное. Пей добром, или я тебе эти таблетки лично в глотку запихаю!
От такого напора Галин слегка охренел, потому без дальнейших пререканий употребил предложенное лекарство, и через несколько минут сладко посапывал, к вящему облегчению подчинённых.
Через два часа затрезвонил телефон. Начальник штаба снял трубку. Звонил командарм:
– Где Галин?
– Спит, товарищ генерал-лейтенант!
– Какого хрена?!
Начштаба объяснил.
– Всё одно буди! – прорычал Прошкин. – Будет с него двух часов! – И даже когда начштаба бригады, матерясь под нос, пошёл выполнять приказ, продолжал бурчать в трубку: – Я не сплю, а он спит! Ишь, цаца какая…
С трудом разбуженный, находящийся под действием снотворного, Галин произнёс в трубку:
– Галин у аппарата…
– Чего ты там мямлишь?!
Начальственный окрик включил выпестованный годами армейской службы инстинкт и Галин разом приободрился:
– Товарищ генерал-лейтенант! Командир 54-й мотострелковой бригады полковник Галин у аппарата!
– Так-то лучше, – буркнул Прошкин. – Доложи обстановку.
Начштаба подсказывал, Галин, как попка, повторял. Кое-как доложились.
– Ладно, – проворчал командарм, – достаточно. Чувствую, толку от тебя сегодня не будет. Твоё счастье, что обстановка на фронте тому благоволит. Скажи-ка мне вот что. Судя по сводкам, у тебя на переднем крае скопилось много подбитых вражеских танков и бронетранспортёров?
– Так точно! – подтвердил Галин. – И самолётов тоже!
– Я так понимаю, – игнорируя замечание про самолёты, – продолжил допытываться Прошкин, – что останки те в том числе и на минном поле обретаются?
– Что-то от минных полей осталось, – осторожно подтвердил Галин.
– Ну, так ты это «что-то» сними. Чтобы завтра к 10–00 ни одной мины возле подбитой техники не было! Усёк? – заметив, что Галин мешкает с ответом, спросил: – Что-то неясно?
– Никак нет! То есть, так точно! Ясно, что надо снять минные поля, неясно – зачем?