Купили билеты на поезд и приехали в Сухуми. Здесь я познакомился с монахами из Глинской пустыни. В них я нашел братьев по духу. Они жили в горах. «Пойдем с нами, — предложили они. — Тебе у нас понравится. В городе ты завянешь. Да и милиция не даст покоя».
Я согласился.
И вот мы пошли в горы. Шли двое суток. Горные хребты, уходящие своими вершинами к облакам, быстрые реки, пенящиеся на камнях, узкие опасные тропы, серебряные водопады, густолиственные чинары — Кавказ поразил меня. Мы пришли в такие дикие места, куда и охотники, наверно, не заглядывали. Зато сюда не достигала рука чекистов.
У братии было девять готовых келий, одну выделили мне. О чем было мечтать? Еще недавно я был бездомный бродяга и не знал, что будет со мною не то что завтра, а в следующую минуту; меня Могли в любой момент схватить и заключить в темницу, обо мне некому было хлопотать, чтобы вызволить оттуда, а денег, чтобы откупиться, у меня не было, одним словом, все было неопределенно — и вот, по неисповедимой воле Божией, я, молодой иеромонах, оказался на Кавказе, среди своих по духу людей, и у меня есть жилье!
В самой большой келье была церковь. Один раз в неделю мы служили Божественную Литургию. Облачений хватало на всю братию.
В порядке очередности, обязательно по двое, ходили в город за продуктами, свечами, духовной литературой — да мало ли чего нужно девятерым мужчинам. Однажды мы с иеромонахом Августином, плотным, кряжистым мужчиной лет сорока пяти, с темными, несколько удивленными глазами, возвращались в нашу горную пустынь. На плечах у нас были тяжеленные, килограммов по тридцать пять-сорок, рюкзаки. До пустыни оставалось километра три или около этого: расстояние небольшое, но, пожалуй, самое трудное — все вверх и вверх.
— Иди вперед, — сказал я своему спутнику, скидывая рюкзак на землю и садясь рядом с ним, — а я немножко отдохну и добреду один.
— Тропу помнишь? — спросил отец Августин.
— Как не помнить? — Я вытер со лба обильный пот. — Не первый раз иду.
— Ну, хорошо, — согласился мой спутник, — только не задерживайся.
Слегка наклонившись, он обеими руками подтянул лямки рюкзака и не спеша зашагал в гору.
Стоял на редкость жаркий июль. Дубы, грабы, платаны томились в солнечной неге, набираясь тепла на зиму. Сквозь их листву с трудом можно было увидеть редкое облачко.
Тук, тук, тук! — невдалеке трудился работяга-дятел.
По коре рядом стоявшего ясеня пробежала ящерица. В густой траве шуршала мышь. Пахло дикой грушей.
«Какую же красоту создал Господь! — размышлял я, оглядываясь кругом. — Рай да и только!»