— Ты любила его, Карина?
— Не так, как ты подумал. Я любила его как сына, которого у меня никогда не будет. В отличие от остальных моих подопечных, там, — ее крохотная ручонка указала вниз живота, — я давно мертва. И время мне тут не помощник — я слишком стара, и искажения давно остановились. А теперь иди, Уилбурр. И не печалься, что принес мне горе. Я сама пошла на разговор, а ты предупреждал, что он о работе.
Я погладил склоненную голову лилипутки и молча вышел из шатра.
Ее тихий голос остановил меня у самого порога.
— Уилбурр… Если ты все же решишь поговорить с алхимиком, разыщи карлика по фамилии Райнхольм.
— Где же я его разыщу?
— Он говорил, что часто бывает в каком-то "Рыле". Не знаю, правда, что это и где.
— Спасибо еще раз, Карина, непременно найду это "Рыло". И когда-нибудь придумаю, как отблагодарить тебя за помощь и приятные беседы.
— До свидания, Уилбурр. Приходи чаще. И — не по делу.
Дождь утомленно притих. Сквозь грязные комья облаков и растерзанные останки туч местами проглядывало далекое звездное небо. Одинокая капля упала мне на щеку, и я вспомнил бессильно обвисшую голову маленькой орчанки. Плакала ли она? Я не осмелился задержаться и посмотреть. Да, предупреждал, да, согласилась… Но на душе было гадко.
ГЛАВА 14,
в которой выясняется, что прогресс не всем по душе,
а семена убеждения ложатся в плодородную почву
Женщина плакала навзрыд, и это здорово мешало доктору хлопотать над безобразным кровоподтеком, расплывшимся по всей ее скуле. Пол-оборота назад такой же бедой оказался нервический тремор, который никак не давал наложить шину на сломанную в двух местах руку несчастной.
Но доктор не роптал.
— Не волнуйтесь, госпожа. Уже не о чем. Немножко заживет — и красота не пострадает. Вот и все. Примочку прошу не снимать до завтрашнего утра. Сейчас легкое прогревание… — между пальцев его возник язычок пламени. Рука мгновенно заледенела, когда тепло тела стремительно выхлестнулось из пальцев, сосредоточилось в воздухе и воспламенилось. Женщина застыла, не дыша, скосив непострадавший глаз на быстро засыхавшую квадратную нашлепку. Плач прекратился.
— Руку держите в покое, а будете принимать ванну — не мочите. Через неделю снова приходите, будем снимать шину. Лицо уже начало заживать, но повязку, повторяю, до утра не снимайте. А то, чего доброго, останется рубец. И впредь не нужно слепо доверять жизнь этим новомодным штучкам.
— С-спасибо, доктор. Спасибо вам большое. Но вы же знаете Кассара, он такой… современный.
— Вот она, ваша современность, — доктор кивнул на белый кокон ниже локтя пациентки, — хороший извозчик всяко надежнее. И безопаснее.