— Что случилось? — крикнул Энтони. — Скажи, что надо сделать?
Левая рука деда опять скользнула вперед, мимо коричневых ботинок, уперлась в ковер и напряглась, принимая на себя вес тела — оно еще на два дюйма продвинулось к двери.
Энтони, пятясь, вышел в холл. Он хотел крикнуть, позвать, но каким-то образом крик сорвался на пронзительный визг. А завизжав, он уже не мог остановиться.
Он стоял на обрамленном колоннами крыльце в двух шагах от тяжелых входных дверей из красного дерева, а мимо пробегали люди, и к крыльцу подкатывали автомобили, разбрызгивая гравий, как воду. Тетя Маргарет сердито оттолкнула его:
— Ну что ты все время путаешься под ногами!
Энтони смотрел в открытые двери на ровное протяжение паркета, вновь и вновь пересчитывая его квадраты, а потом взглядывал на широкую лестницу и изгибающиеся темные перила. Он протянул руку, чтобы потрогать дерево косяка. Его пальцы отдернулись, словно от чего-то раскаленного, обжигающего.
Со мной что-то не так. Что-то не так.
В двух кварталах от дома пронзительно загудел клаксон. На дубе хрипло закричала сойка, и пересмешник повторил ее крик. По краю неба проплыло облачко, прозрачное и зыбкое, как вуаль. По газону прошествовал бледно-рыжий кот. Пересмешники наскакивали на него и выщипывали у него из спины клочья шерсти. Кот вдруг припал к земле, извернулся и подскочил. Но промахнулся.
В пустом доме зазвонил телефон.
Надо бы снять трубку. Алло. Это Энтони. Все уехали в больницу. Кроме меня, никого нет…
Телефон перестал звонить. Энтони судорожно вздохнул. Он даже не заметил, что затаил дыхание.
Кот потерся о его ноги, жалобно мяукая.
— Заткнись! — Энтони пнул его ногой. Кот с хриплым воплем отскочил. Потом неторопливо, распушив задранный хвост, прошел через крыльцо и скрылся в доме.
Кот мог бы снять трубку.
Но телефон же перестал звонить… Энтони прислушался. В предвечерней тишине нигде ни звука, только городской шум вдали.
Я слушаю, как мой череп звенит, точно отголоски в морской раковине. Звук изнутри моей головы, полной губчато-белым и губчато-красным.
Стены дома сдвинулись ровно на дюйм — на дюйм ближе к нему. Осторожно подкрадываясь к нему. Это кот там внутри.
Глупость какая, сказал он себе. Но начал пятиться. Почувствовав под подошвами гравий, он повернулся и побежал. Через несколько минут он перестал бежать и пошел вперед очень быстро, а потом пошел обычным шагом.
Он увидел трамвай, покачивающийся на узких рельсах. Порывшись в карманах, он нашел монету в двадцать пять центов и еще два-три цента и побежал к трамвайной остановке. Нужно ему было всего семь центов… Он ехал полчаса и почувствовал себя значительно лучше, успокоенный медленным и ровным покачиванием вагона.