Когда Роберт отпер дверь черного хода и поднялся в контору, было еще рано — под густыми ветками дубов, на которых уже созревали желуди, веяло прохладой.
Старик разговаривал по телефону. Он помахал Роберту рукой и продолжал говорить. Из соседней комнаты высунулся Ламотта и сообщил:
— Тебе вчера пришло письмо, Роберт. Посыльный принес. — Он взял с картотеки белый квадратный конверт. — Наверное, что-то важное. Много поставил? На какую лошадь?
Роберт разорвал конверт. Две строчки без подписи: «Я больше не хочу вас видеть. Никогда».
Старик положил трубку.
— В Хьюстоне все прошло благополучно?
— Выполнил все, как вы приказали.
— Без происшествий?
— Да.
— Ну, так сегодня отдохни. Ты заслужил.
— Хорошо, — сказал Роберт и сунул письмо в карман.
Было без малого восемь. Он отправился прямо к дому Неллы и позвонил. Стоя у двери, он провел рукой по подбородку. В поезде он не побрился, и покрытая щетиной кожа зудела — было уже жарко.
Горничная-негритянка открыла дверь, заморгала при виде Роберта и тотчас ее захлопнула. Он позвонил еще раз, но тщетно. Только в окнах колыхались занавески.
Он съездил домой, побрился, переоделся и вернулся обратно. Мать Неллы стояла на пороге. Голос ее дрожал.
— Если вы не уйдете, я позову мужа. Он вышвырнет вас вон.
Роберт мысленно сравнил себя с ее мужем и усомнился в весомости этой угрозы. Но тут дверь захлопнулась с такой силой, что ручка внутри отлетела — он услышал, как она покатилась по полу.
— Вы тут все с ума посходили! — сказал он филенке. — Что за чертовщина?
Он закурил, сел на качели за корзиной с папоротником и начал потихоньку покачиваться, воображая, что рядом с ним сидит Нелла. Потом пошел к своей машине.
Там он докурил сигарету, все еще чего-то ожидая. Но ничего не произошло. Даже занавески не дрогнули. Он завел мотор, машинально заметил, что бензина маловато, и поехал заправляться.
Это был новенький «студебеккер». Он еще и неделю на нем не ездил. Старик любил часто менять машины. Это затрудняло опознание. Некоторые автомобили регистрировались на его имя, но большинство — на подставных лиц. «Студебеккер» был записан на Роберта. Но суть от этого не меняется, думал он. Машина все равно не моя.
— Полный бак, — сказал он.
— Вот это машина! — заметил заправщик, совсем еще мальчишка. — Новая, а?
Роберт кивнул.
— Протри ветровое стекло, малыш.
— И в ней все есть?
— Да, — сказал Роберт, — в ней все есть.
— Здорово дорогая?
— Да, — сказал Роберт, — здорово дорогая. Но для некоторых деньги ничего не значат.
Шпилька в адрес Старика. Для него-то не значат, думал он. Он же за каждый цент цепляется. Всегда за своим столом, всегда у телефона. И уж если ему что-нибудь нужно, он сотню способов отыщет…