Телефон не звонил, в этом Анна была уверена.
— Ты полагаешь, испортился телефон?
Ведь все должно было быть безупречным.
— Ну, — медленно сказал ее отец, — не стоит беспокоиться. Возможно, я набрал не тот номер.
— О, — сказала Анна. Она быстро поцеловала его в щеку. — Если бы я была такой терпеливой, как ты, папа, — сказала она тихо.
Он провел пальцем по ее щеке.
— Это дается практикой, деточка.
На глаза у нее вдруг навернулись слезы, но она их сдержала.
* * *
Какой тебе виделась свадьба? Синее-синее небо. Сияющее солнце. Радуга, перекинутая через небосвод. Во всей простоте основных цветов. Толпы по сторонам улицы — улыбающиеся, кланяющиеся люди: «Возлюбленная наша пара, как они прекрасны!» Замки, башенки, рыцари на конях. Безмолвные приветствия, легкость движений, пышные шествия, короли, папы и императоры, блеск и великолепие. И даже больше. Знамение. Знамение высшей милости… самое главное, воспоминания. Господи, дай мне не забыть. Пресвятая дева, дай мне не забыть этого дня — с минуты моего пробуждения и до конца. Я была у исповеди, я чиста от греха. Состояние благодати. Поможет ли оно? Помнить все — вот чего я хочу. Я хочу, чтобы этот один день остался со мной навсегда. Во всей полноте до часа моей смерти.
Какой была свадьба? Мешанина звуков, пятна лиц. Дыхание, напитанное алкоголем, кофе и приторной сладостью тортов. Гнилая вонь хереса и лекарственный запах анисовой настойки. Платье, оказавшееся таким тяжелым из-за атласа, из-за жемчужин. (И чей-то шепот: «Жемчуг — к слезам, как ее жалко, такая плохая примета!») Ноющая спина, плечи, которые надо было держать прямо. Ноги, которые надо было удерживать от дрожи, от стремления подогнуться. И густая пелена вокруг, туман предельной усталости. Порой ее глаза щурились и пелена превращалась в золотистую дымку.
И тогда она думала: как все изысканно и изящно.
День начался рано. Ровно в пять часов с тихим стуком и деликатным покашливанием явились портниха и парикмахер. И тут нее влетела ее сестра Маргарет, насвистывая, поднимая шторы, гремя оконными рамами.
— Ах! — Анна открыла глаза.
Перед светлым бело-голубым прямоугольником окна появилась голова Маргарет — круглое лицо, темные волосы, близко поставленные глаза, слишком широкий рот со вздернутыми уголками губ. Лицо клоуна. Мордочка щенка.
— Восстань, красавица, — сказала Маргарет. — Горит даря, запели птицы, грядет жених.
— Ах, — опять сказала Анна.
— Вставай! — Маргарет дернула одеяло. — Меня причешут после тебя. Причешут мои волосы, только подумай! — Она насмешливо дернула свой крутой черный завиток.