Через несколько дней после своего первого посещения, как и обещал, приехал Вовчик. Он привез бумагу от прокурора Чарджоу, в которой предписывалось, чтобы меня незамедлительно направили в ближайшую туберкулезную больницу, которая и находилась в этом городе.
Армян сделал все как надо, но, к сожалению, я еще был нетранспортабелен.
— Хотя бы через несколько недель интенсивного лечения его можно будет везти в такую даль, но никак не раньше. Иначе он просто не выдержит дороги, — таков был окончательный и безоговорочный вердикт Махмуда.
Так что, несмотря на мое страстное желание поскорее насладиться свободой, все же приходилось ждать. Я конечно же и сам все прекрасно понимал, поэтому и старался быть благоразумным и терпеливым, ну а к ожиданиям мне было не привыкать…
Так что выбор мой был однозначен: я остался. Тем более что Вовчик и сам мне это посоветовал. Уезжая, он спросил у меня:
— Может, есть какая просьба, Заур, пока ты не оклемался и не переехал в другое место? Говори, бродяга, не стесняйся, по возможности все сделаем как надо.
И тут, сам не знаю каким образом, скорее всего, меня подкупила простота и открытость Уркагана, я решился попросить его о том, что больше всего тревожило меня все это время. Конечно же, в ином положении я бы ни за что не посмел потревожить Вора подобной просьбой, но тогда для меня был дорог каждый день, и я не мог не воспользоваться случаем, который мне любезно предоставляла судьба.
— Дело в том, Вовчик, — начал я, — что в Самарканде живет моя жена с младшей дочерью. Они даже не знают, что меня не расстреляли и я остался в живых. Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь съездил и известил их об этом.
Когда мы прощались с Вовчиком, в палате сидели несколько человек босоты. Они приехали из города, с ними была и дочь прокурора Чарджоу, очень милая и привлекательная девушка. До этого в палате было шумновато, к нашему разговору никто не прислушивался, кроме девушки, которая с нескрываемым интересом и глубоким состраданием смотрела на меня во все глаза. Но после моих слов в помещении воцарилась мертвая тишина, мне даже стало как-то неловко.
Затянувшуюся паузу прервал сам Армян, просто спросив у меня:
— Ты хочешь, чтобы они навестили тебя здесь, в ЛТП?
— Нет, конечно, — ответил я тут же, — мне не хочется, чтобы они видели меня в таком состоянии.