Смерть не желала отпускать меня из своих цепких объятий. В доли секунды мой мозг просчитал все варианты за и против: жизнь или смерть? И, судя по тому, что я странным образом был относительно спокоен, хотя холодный пот и покрыл почти все мое тело так, что я оказался в одно мгновение мокрым насквозь, мне стало очевидно — жизнь! Чувства, овладевающие человеком при таких обстоятельствах, очень трудно передать читателю. Не то чтобы выразить их на бумаге, но даже и объяснить их простыми словами бывает совсем непросто. Их нужно попытаться прочувствовать самому, закрыв глаза и представив себе всю картину происходящего.
В коридор я вышел на полусогнутых, опустив голову, как предписывали правила конвоирования смертников, и по привычке повернулся к надзирателю спиной. Я даже попытался просунуть руки в «кормушку», чтобы он защелкнул мне на запястьях наручники, но вовремя сообразил, что стою-то я в коридоре, а не в камере. Но мусор, к моему удивлению, всего лишь хлопнул меня по плечу и сказал более спокойным тоном, чем можно было от него ожидать: «Иди вот за ними».
Я поднял голову. Передо мной стоял незнакомый, средних лет офицер. Его военная выправка и бравый вид свидетельствовали о том, что он служит в войсках какого-то элитного подразделения, ничего общего не имеющего ни с надзирателями, ни с любым из обслуживающего персонала тюрьмы. Рядом с ним стоял солдат охраны, которого я тоже не встречал прежде. Судя по его решительному виду, было ясно, что он, безо всякого сомнения, готов к выполнению любого приказа.
В сопровождении такого почетного эскорта я и вышел из пятого корпуса смертников во двор тюрьмы, где яркий свет мгновенно ослепил меня. Я тут же остановился и по инерции закрыл глаза руками, но через несколько секунд, подгоняемый солдатом, вновь тронулся в путь. Со временем зрение понемногу восстановилось и все вокруг начало приобретать свой привычный вид. Но не успел я еще прийти в себя, почти на ощупь пробираясь по тюремному двору, где в это время сновали рабочие хозобслуги, как мы вновь попали в один из корпусов тюрьмы, и, пройдя по длинному коридору и поднявшись на второй этаж, вошли в какой-то большой и светлый кабинет. Здесь оба моих провожатых оставили меня и сразу же вышли.
Прямо передо мной, посередине узкой полосы стены между двумя огромными окнами, за большим и старым письменным столом сидел человек в форме, с большими звездами на погонах, но мое не совсем еще восстановившееся зрение не позволило мне разглядеть их количество. Это и был начальник тюрьмы. Кстати, он был моим земляком — дагестанцем, и отзывались о нем люди неплохо. Справа от меня, на диване, сидел еще один офицер в погонах майора, он был ближе ко мне, чем хозяин, поэтому, немного прищурившись, я смог разглядеть его звание. При моем появлении майор как бы по инерции встал и одернул китель.