– Согласна. Но если вашему высочеству нет времени самому вести бдительный надзор за принцессой, почему бы не дать деликатного поручения кому-нибудь из окружающих вас, достойных вашего полного доверия?
– Достойных полного доверия?… Вот то-то и беда, разве…
– Только не из мужчин. При первом злом умысле против бедной женщины они всегда помогают друг другу.
– По чести! Вы приводите меня в большое замешательство! Знаете ли, сегодня я принял решение отправиться в Орлеан, чтобы противодействовать переходу войск, которыми командует Мазарини. Я не смею разлучаться с дочерью… Госпожа Фронтенак и Фьеске, и все им подобные – такие же сумасбродные головы, как и она сама. Все они живо запутают ее в какую-нибудь ловушку, хотя бы для того, чтобы наделать шума; подумать о последствиях – это уж не их дело!
– Ваше высочество…
– Ну, что вы скажете?
– Позволите ли мне говорить с вами с полною откровенностью?
– Прошу вас.
– Ваше высочество, ведь вы точно желаете отдать вашу дочь за короля Людовика Четырнадцатого? – спросила герцогиня.
– Тише!
– Но это очень логично, всякое другое предположение, идущее наперекор, нелепо и преступно. Следовательно, принцессу надо сохранить для короля, а это возможно, по моему мнению, только одним средством.
– Герцогиня, я вижу, что вы знаете что-то такое, что мне неизвестно, а вы не хотите говорить с полной откровенностью, как обещали.
– Вашему высочеству известны наши ссоры с герцогиней Лонгвилль?
– Да.
– Видите ли, я проникла во все тайны этого семейства. Смерть принцессы неизбежна; принц Кондэ овдовеет и женится на ее высочестве, и… остальное вам известно.
– Это не худо соображено, – сказал Гастон, улыбаясь.
– Ваше высочество, это невозможно, или вся Франция восстанет. Неужели вы думаете, что я работаю так давно из ненависти к Мазарини и из любви к… к одному человеку, что я, принимая участие в интригах, не анализировала бы всех действий? Хотите ли позволить мне действовать в вашу пользу?
– Позволение действовать?… Но как же это?
– Сознайтесь, ваше честолюбие заключается в том, чтобы французская корона возложена была на голову принцессы?
– Это мое желание, хотя я готов бы предпочесть…
– Самому царствовать? Да, ваше высочество, это самое справедливое и благородное стремление; но раздор, существующий в самом центре Фронды, делает эту случайность очень неправдоподобной… Что бы ни случилось, у вас одно верное средство: сохранить принцессу для короля. Я обещаю вам успех, если вы уполномочите меня.
– Хорошо, я согласен! – сказал Гастон, никогда не умевший противиться твердо выраженной воле.