Словосочетание «диктор центрального телебачення» стало для меня привычным уже через неделю. Сакраментальная надпись на керченских троллейбусах «не высоваться!» поразила меня своей философичностью. Но самым сильным моим впечатлением стало посещение оперного спектакля «Евгений Онегин», шедшего на украинском языке.
Если бы я, благодаря усилиям моей мамы, так хорошо не знала текст на языке оригинала, то вздрагивала бы гораздо реже.
К примеру, знаменитая ария Ленского: «Куда, куда, куда вы удалились, весны моей златые дни…» Помните, да?
В переводе на украинский текст приобрел какой-то залихватский оттенок и звучал так: «Куды, куды, куды тебе поперло…»
Думаете, я шучу? Нисколько!
А как вам следующий перл?
Русский вариант звучит так: «Паду ли я, стрелой пронзенный, иль мимо пролетит она?»
Украинский Ленский задавался следующим вопросом: «Паду ли я, дручком припертый, иль мимо прошпендырит вин?»
Не понимаю… Неужели нужно было напрягать переводчика, чтобы донести до людей, живущих на Украине и прекрасно понимающих русский язык, содержание романа «Евгений Онегин», который все проходили в школе?
Перефразируя Костика из «Покровских ворот», спрашиваю авторов этой идеи: «Вам что, уже и Пушкин не угодил?!»
Все это, бесспорно, напоминает театр абсурда. Особенно, когда «самостийные» руководители некоторых стран, некогда составлявших одно целое под названием СССР, давая интервью российским журналистам, начинают общаться с ними через переводчика.
Клиника! Особенно, если учесть, что родной язык они иногда знают гораздо хуже русского!
А впрочем, чем бы дитя ни тешилось, только бы не вешалось…
Салон самолета был полупустым, и место рядом со мной оказалось незанятым. Я вздохнула с облегчением. Не знаю, почему так получается, но обычно в соседнем кресле располагается человек, весящий около центнера, и я со своими сорока шестью килограммами оказываюсь прижатой к иллюминатору. Либо рядом со мной размещается дама с грудным младенцем. И я всю дорогу наслаждаюсь запахом сменных памперсов в сочетании с упражнениями по развитию детских легких.
Кстати, по поводу памперсов. Помню комичный случай, ярко рисующий мое невежество во всем, что касается детей. Особенно грудных.
Однажды поздно вечером мне позвонил мой бывший однокурсник Эдик. Сам Эдик был, что называется, «не местный» и по окончании института вернулся в славный город Вологду. Шел девяносто второй год двадцатого века, то есть самое начало базарного бума, и многие товары до провинции пока не докатились. В том числе, и памперсы.
— Элька, у меня дочка родилась! — орал Эдик в трубку. — Такая классная! Сашкой назвали!