5 мая 1967
Гранса вернулся из четырнадцатого зала хмурый. Ну и услужили ему: всего только раз выступал он по уголовному делу, и вот извольте — клиент получил максимум. Гранса заподозрил это уже в тот момент, когда председательствующий Дютуатр уселся в кресло вместо заболевшего старика Гарну и с весьма заинтересованным видом склонился над делом. Считая судебных крючков взломщиками, Дютуарт никогда не упускал случая насолить защитникам по гражданским делам, которые умели загребать большие деньги. Если за провал хорошо платят, он не так мучителен, — говаривал патрон своим помощникам. Это еще вопрос! А престиж разве не в счет?
Размышляя на эту тему, Гранса шел в гардеробную, его подталкивали по пути коллеги, спешившие сбросить судейскую мантию, чтобы помчаться в приемные залы. У дверей гардеробной он нос к носу столкнулся с Лере, который выходил оттуда.
— Удачная встреча! — сказал Гранса. — Я как раз собирался звонить тебе по поводу Давермелей.
— Не стойте в проходе! — буркнул какой-то важный судейский тип с розеткой ордена Почетного легиона. — Я собирался сделать то же самое, — сказал Лере. — Моя клиентка жалуется, что твой кузен использует встречи детьми, чтобы их против нее настраивать!
Гранса стащил мантию через голову и повесил на крюк.
— Если говорить серьезно, — сказал он, прилаживая волосы, — Луи, конечно, виноват, но Алина — потрясающая дуреха. Алименты выплачиваются скрупулезнейшим образом, хотя Агата постоянно уклоняется от встреч с отцом, да и Леон приходит нерегулярно.
— Ну что ж! — заметил Лере. — Ведь они уже взрослые люди, их трудно к чему-либо принудить. Впрочем, надо тебе сказать, младшие поступают как раз наоборот: Они совершают набеги в Ножан в те дни, когда не имеют права там быть.
Увлекая за собой коллегу, Гранса вышел и начал быстро подниматься на галерею.
— Три заказных письма отправлено матери и десять заявлений в комиссариат, в которых указывается на то, что не все дети ходят к отцу! — сказал он. — Пора рассмотреть требования и, если необходимо, подать жалобу. Я понимаю, Алина в ярости: она должна покинуть дом, к тому же она видит, что, как только Луи от нее избавился, его дела сразу наладились. Но разве это основание для всех этих булавочных уколов…
— Тут все обоюдно — заметил Лере. Гранса раздраженно щелкнул языком: к чему пререкаться — ведь здесь же нет клиентов.
— Брань, вранье, проклятия по адресу отца, — продолжал Гранса, — вот что детям ежедневно приходится выслушивать. Нужна какая-то бумажка? Алина отказывается ее подписать. Приходит почта для Луи? Алина ее тут же сжигает. Приходит клиент? Она отвечает, что понятия не имеет, где проживает Луи. Я уж не говорю о жалком, крохотном наследстве, оставленном недавно скоропостижно скончавшейся тетей Ирмой: Алина кинулась на него, как…