– «Седьмое небо князя Голицына» – сухофрукты, айва, изюм, сушёный миндаль, груша. Удивительное название пошло от самого князя. Однажды он увидел у бочек с вином бурно обсуждающих чтото рабочих. «Дайте-ка попробовать, – сказал князь. – Ммм… Седьмое небо!» – восхитился он вкусом вина.
– Скажите, пожалуйста, а кто придумал запахи? – обратилась Ева к эксперту.
Ну как кто? – не поняла эксперт.
Ну, кто придумал, что вот это запах, например, хлеба?
Я не понимаю вопроса.
Тут уже даже я начинаю понимать, чего хочет Ева. Я знаю, что она задаёт стопроцентно интересный и совсем не глупый вопрос. Она набирает воздуха и продолжает терроризировать недобрую тётку:
ГОСТ есть такой? По запахам всем.
А, да, есть… ГОСТ по запахам, – наконец отвечает тётка. Пить вино уже неинтересно. Тут спрашиваю я:
А пить вино вредно или нет?
– Павлов и Сеченов поместили живую клетку в этиловый спирт, и она погибла. Если человека полностью погрузить в этиловый спирт, то шансов выжить у него тоже нет.
– А что, в вино добавляют все эти ингредиенты, которые там ощущаются? Какие?
Ну, вот вы говорите – чернослив, сухофрукты, вишня и прочее.
– Нет, конечно, все эти вкусы – результат взаимодействия бочки с виноградным соком!
– Понятно, спасибо, – говорю я.
Тётка, кажется, нас просто уже ненавидит с того самого момента, как сегодня мы появились на горизонте.
Потом мы поехали к дельфинам! Ни я, ни Ева раньше к ним не попадали. Говорят, что дельфины лечат фригидность и затяжные депрессии. По депрессиям мы с Евой фронтовики. Хотя когда мы вместе, вполне весёлая конфета получается. Дельфины встретили нас нехотя, за рыбку сымитировали какую-то возню возле нас. Мы, конечно, ожидали большего, но, потрогав дельфиний бок, обе поплыли от счастья. Это неописуемое удовольствие! Такое слово «нежность» на ощупь, если бы его можно было потрогать. Ничего лучше и приятнее мы не трогали в жизни. На фотках с дельфинами наши с Евой серьёзные, с претензией к миру, лица превратились в какие-то детские, счастливые, солнечные личики. Я себя лично ещё никогда такой красивой не видела.
Наступает наше последнее ялтинское утро. Я с ужасом смотрю на два коврика, два спальника, палатку, чемоданы, рюкзаки, «Киевский» торт и прочую дребедень. Ева красиво собирает свои купальники, аккуратно складывает их в свой чемоданчик. У меня зреет план: пока Ева рассчитывается на ресепшене за бар, сбагрить наше столичное туристическое добро.
В дверь стучат. На пороге стоит симпатичный молодой носильщик.
Вызывали?
Да.
Он начинает складывать все наши вещи на тележку. Дело доходит до спальников и ковриков. Он говорит: