Я искал приключения, которое бы не навредило ей, но постепенно всё переросло в нечто большее. (Оно сразу переросло, не постепенно, просто кто-то упорно делал вид, что ничего не произошло особенного.)
Её литературным поискам я не особенно верил, хотя что-то у неё было. Старался поддерживать. Но отсутствовало усердие и трудолюбие. (Его никогда не было и не будет, потому что я не трудоголик и очень боюсь сойти с ума.)
И тут она решила бросить меня и уехать в Москву, рассказывая подруге сказки о хорошей работе. (Я никого не бросала, я почувствовала, что мной не особо дорожат и что надо что-то делать… Я не из тех, кто будет сидеть и плакать оттого, что их не особо ценят и любят. Мне ничего не предложили взамен, меня никто не останавливал. А потом всё выставили так, как будто я сама бросила.)
Испугался, что безденежье толкнёт на плохое… Решил помочь учиться… Но по минимуму, чтобы не привыкла к хорошему… (Смешно, но даже обсуждать не буду.)
В середине учёбы я написал, что не буду помогать. Она отвечала: „Хорошо, хорошо…“ И мы продолжали изредка переписываться. Я мало помогал. Мы иногда встречались. Я старался особо не инициировать встречи… Её рассказики становились всё лучше и лучше, хотя для книги не хватало усердия… (Да, а мне просто хотелось Любви, и ради этого я даже готова была летать на край света. Мной пользовались, и я пользовалась, а рассказики эти – так, для красоты истории. Приходилось писать, чтобы всё было чинно и благородно.)
И вот она вывалила мне кучу текста… Необработанного, но хорошего. (На, подавись, это весь мой недотрахоз, этот писанинный труд.)
Несколько раз мы ссорились из-за названия, мне не нравились её варианты, ей – мои. (А мне не нравилось, что он диктует мне, как называть, и вообще.)
Но в результате этих жарких споров я понял, что она хочет… И, когда мне попался один вариант, она согласилась. (Да, вынуждена признать, что это было лучшее название.)
Подобные споры и ссоры были и из-за обложки, но здесь приемлемый вариант нашла она. (Он говорил: „Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что…“ Это бесило всех.)
Мне очень хотелось быстрей закончить книгу. (Ага, и чтобы она отстала наконец.)
Я делал всё возможное (конечно, мне же это было выгодно) и даже немного перестарался в своём давлении на неё. Она стала увереннее в себе (а может, всегда и была, просто молчала, как овца), и если это меня раздражало при конкретных спорах, то радовало в целом… Она уже многому научилась, стала верить в себя (Без комментариев).
Есть две пословицы: „Скажи мне, кто твой друг, и я скажу кто ты“ и „Яблоко от яблони недалеко катится“… Из них следует, что, если ты кому-то говоришь плохое о близких людях, ты просто поливаешь грязью себя, так что сочувствия вряд ли добьёшься. И самым неприятным для слушающего будешь… ты. Тебе она плохо говорит о других, значит, она так же плохо говорит им о тебе. О друзьях можно говорить только хорошее. А если ты в них разочаровался, то просто не дружи… Но даже критика бывшего друга принесёт тебе только вред… (Я безумно люблю близких своих людей и перегрызу глотку любому, и то, что я, бывает, на них ору и спорю с ними, совсем не говорит о нелюбви.)