Минуты в промежутке между ударами молотка и моментом, когда дверь открыли, стали для Дэнни временем сладкого ожидания. Еще мгновение, и он будет интимным гостем самой восхитительной женщины, которую когда-либо встречал, а женщин он встречал, судя по его собственным упоминаниям, в огромном количестве.
Вне сомнения иберийского происхождения, состоящая как бы из мириадов мерцающих темных бликов, совершенное произведение природы, выточенное из какого-то редкого ароматного блестящего материала, она была первой, кого он увидел на вечеринке у Фрэн Плоткин неделю назад. Дэнни просто не мог заставить себя оторвать от нее взора, но, как он удовлетворенно отметил, похоже, и она испытывала то же самое в отношении всеми признанного и разрекламированного на весь мир Дэнни Дейна.
Когда новая молодая жена под номером шесть оказалась вне пределов досягаемости его голоса, Дэнни спросил Фрэн:
— Кто это?
— Остынь, дорогой. Или ты уже забыл, что опять новобрачный?
— Сладкая моя, ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы не понимать — это не имеет значения.
— Я-то знаю, а знает ли твоя крошка-жена?
— Когда-то ей придется узнать. Давай, Фрэн, раскалывайся.
— Это Елена Мендоза, маркиза Альтамадура.
— Мендоза… Откуда это имя мне известно? И притом маркиза? Мне это по вкусу. Ты можешь не поверить, но я никогда… Что, настоящая маркиза?
— По мужу.
— Означает ли это мерзкое слово то, что где-то поблизости есть и маркиз?
— Не очень поблизости. Доктор Мендоза находится в шести футах под землей.
— То, что надо! Фрэн, ты должна представить меня этой обворожительной вдове.
— Ты действительно поганец, Дэнни.
— Слушай, кто бы говорил. У твоего мужа на голове растет такое количество рогов, что он начинает напоминать морского ежа.
— Дэнни, она не похожа на этих ваших молоденьких старлеток, которые сразу же упадут на спину и скажут «ах» только потому, что на них глянул Великий Дэнни. Это крайне респектабельная испанская дама. Я не знаю, почему она осталась здесь, в Пильвилле, после того, как умер ее муж. По всем канонам ей полагалось бы носить мантилью, живя скрытно от чужих глаз в семейном имении в Гренаде или где-нибудь еще. Имей мужество признать это, парень: она не для тебя.
— Скажи мне вот что, умница: почему она бросает на меня томные страстные взгляды с того момента, как я появился? Представь меня, детка, иначе я начну делать глупости, а ты знаешь, каким я могу быть, если на меня нападет этот стих.
Монастырскую дверь открыла сама Елена Мендоза, еще более потрясающая, чем ее образ в памяти Дэнни.
— Заходите, мистер Дейн, — сказала она с легкой улыбкой. Ее глаза были подобны черному омуту.