— Задавайте, — сказал Джеффри. — Мы ничуть не возражаем.
— Сначала обычный вопрос: у вашего отца были враги? Знаете вы хоть что-нибудь, что могло бы нам помочь?
— Я уверен, что у него не было врагов, — сказал Джеффри. — У таких, как он, врагов не бывает. Это был милейший человек — добрый, отзывчивый, хорошо обращался с рабочими. По-моему, его все любили.
— Вы тоже так считаете, мистер Кросс?
— Я совершенно с этим согласен. За те шесть месяцев, что я с ним работаю после демобилизации, я ни разу не слышал, чтобы он сказал кому-нибудь хоть одно резкое слово.
— Я так понимаю, вы жили здесь с ним, мистер Холлисон? И есть еще домоправительница, да?
— Да. Миссис Армстронг. Она должна скоро вернуться. В четверг у нее выходной. Она с ума сойдет от горя.
— Короче, вы не знаете ничего, что могло бы объяснить эту трагедию. Могу я положиться на ваше слово? Никаких тайн, денежных затруднений — ничего такого? Никаких секретов?
Джеффри покачал головой.
— Я бы охотно вам помог, инспектор, если б мог, но его жизнь — как открытая книга. Я убежден, что, если бы у него возникли денежные затруднения, я бы о них знал. Мы были очень близки. Отец — необыкновенно жизнелюбивый человек. Он почти всегда был весел, у него было отличное здоровье — то есть абсолютно нормален во всех отношениях.
— Никаких незнакомых посетителей, ничего, что показалось бы вам странным?
— Ничего!
— Он когда-нибудь уезжал из Лондона?
— Последнее время нет. Во время войны он, кажется, уезжал по делам, но, насколько мне известно, в этих поездках не было ничего необычного.
— А ему не приходило писем, от которых бы он расстраивался, мистер Холлисон? Может быть, у него было что-нибудь в прошлом, в личной жизни? Простите, но, к сожалению, я вынужден задавать интимные вопросы.
— Тут я вам не могу помочь, инспектор, — твердо сказал Джеффри. — Насколько мне известно, ничего такого вообще не было. Я всегда считал, что он очень дружно жил с моей матерью, оплакивал ее смерть и хранил верность ее памяти. Вся его жизнь была как на ладони.
— Ну что ж, — сказал Джемс, — тем хуже для нас. Тем труднее. Вы, конечно, знаете, что в таких случаях мы прежде всего стараемся узнать, кому нужна эта смерть. Если у человека была запутанная жизнь, могут обнаружиться разного рода скрытые мотивы. Тут же… Однако продолжим. Что вы думаете о возможности кражи? Лейтенант говорит, что он просил вас посмотреть, все ли на месте. Вы уверены, что ничего не пропало?
— Во всяком случае, ничего ценного, а то бы я заметил. От матери остались кое-какие драгоценности — он берег их для моей будущей жены. Они на месте — в шкатулке у него в комнате. В его письменном столе не рылись, его одежда висит в шкафу в полном порядке — все как обычно. Вы сами видите, инспектор, что мы жили в достатке, но не в роскоши. Отец не покупал произведений искусства или чего-нибудь в этом роде. Его интересы были сосредоточены на фабрике и на яхте — у нас на реке стоит моторная яхта. Он ничего не коллекционировал — ни изделий из серебра, ни картин. Его могли убить из-за тех нескольких фунтов, что были у него в карманах, но это вряд ли.