Его ассистент уже держала для них лифт, когда они влетели в холл. Как только двери за ними закрылись, Райан отпустил руку Кейт, мышцы его челюсти дернулись, словно жили собственной жизнью.
Кейт сглотнула, не уверенная, что делать или говорить. Когда двери лифта открылись, Райан сдернул галстук и расстегнул воротничок рубашки, перебросил пиджак через спинку дивана и прошел в примыкающую к комнате ванную. Когда дверь захлопнулась, Кейт тяжело вздохнула и закрыла глаза.
Да, все прошло настолько же прекрасно, как удаление зубного нерва. Она просто дождаться не могла момента, когда увидит завтрашние утренние газеты.
За спиной Кейт открылась дверь, и комнату заполнили деловые костюмчики. Ханна Хьюз зашла, сняла очки и потерла переносицу.
– Что ж, – сказала она, вздохнув, – чудесно прошло. А мы ведь так долго Райану все объясняли.
В списке предпочтений Кейт для занятий на данный момент разговор с вице-президентом Райана по чему-то там занимал одну из последних строчек, так что она направилась к ванной.
– Я бы на вашем месте дважды подумала, мисс Александер, – произнесла Ханна, садясь на один из барных стульев. Кто-то из остальных пиджачков тут же протянул ей напиток. – Дали бы ему время успокоиться.
– Аж разбежалась. – Кейт открыла дверь бедром, и та с грохотом захлопнулась за девушкой.
Райан стоял в другом конце комнаты, положив руку высоко на оконную раму и глядя на залив в пелене дождя, поливавшего город.
– Да ты и правда прекрасно находишь подход к репортерам, Райан. Теперь понимаю, почему представители прессы тебя так любят.
– Уйди. Я не в настроении.
У Кейт вырвался полусмешок-полувскрик:
– Да мне без разницы, есть ли у тебя настроение. Там, в комнате внизу, ты был не один, и если кто и должен быть расстроен, то это я. Только мои намерения и мой характер смешали с грязью, не твои. Они выставили меня эдакой проституткой и вымогательницей, заявившейся на твоем пороге, потому что захотелось денег.
Не дождавшись от Райана ответа, Кейт прошла дальше в ванную, несколько обеспокоенная вопросом, не поверил ли он на самом деле в ту чушь, которую обсуждали в конференц-зале.
– Повернись, когда я с тобой разговариваю. Я имею право видеть твое лицо, когда мы спорим.
Райан обернулся, и бешенство в его глазах и вздувшаяся вена на виске лучше слов сказали о том, что точка кипения достигнута.
– По отношению ко мне у тебя нет никаких прав! Ты потеряла их, когда бросила меня пять лет назад.
– Что это еще за чертово заявление? Ты меня сейчас во всей путанице этой обвиняешь?