И если принц с бароном были просто восхищены, то старый наёмник был на грани обморока: дышать перестал, глаза выкатил, и руки его била частая мелкая дрожь. А смотритель исподтишка обводил одного за другим хитрым и чуть насмешливым взглядом.
— Ну что, Бекк, это то, что вы искали? — нарушил тишину Максим.
— Это… это божественно… — если можно лепетать рокочущим басом, то Зигу это сейчас удалось.
— В таком случае, он — ваш! — исполняясь великодушием, торжественно произнёс Тони.
Но тут древний оруженосец будто вылил на всех ушат холодной воды:
— Только с разрешения короля! — прошамкал он, одним движением запахивая края замши, после чего взвалил свёрток на плечо и под гробовое молчание оторопевших посетителей скрылся в запаснике…
Кое-как сумев успокоить взбешённого и порывавшегося догнать дерзкого старикана принца, барон крепко взял его под руку и увлёк к выходу из оказавшегося столь негостеприимным зала. Зигмунд Бекк потеряно плёлся сзади. На полпути к своим апартаментам Тони наконец взял себя в руки, и к нему вернулось здравое рассуждение. Высвободившись из крепкого дружеского захвата, он, бросив «ждите, я скоро», решительным шагом направился к отцовскому кабинету. Грей, рассудив, что ждать можно и на собственном балконе, отвёл по-прежнему находящегося в прострации сотника к себе, где и попытался привести его в чувство бокалом вина. Без особого, правда, успеха.
Тони вернулся довольно быстро, не прошло и четверти часа. Ввалился, и прямо от порога бухнул:
— Господин Бекк, вас желает видеть Его Величество король!
После чего ещё пять минут пришлось успокаивать ушедшего в окончательный ступор наёмника. Наконец сотник сумел взять волю в кулак, и они с принцем удалились в сторону королевского кабинета.
Вернулся Тони скоро, один, и на удивление довольным тоном сообщил:
— Меня выперли! Отец хочет сам его расспросить. Дай-ка мне глоток красного, а то после этих событий в горле пересохло…
Они устроились в креслах на балконе и, наслаждаясь лёгким предвечерним ветерком, некоторое время молча смаковали стинийское.
Принц, похоже, что-то обдумывал, а потом решительно отставил бокал и спросил:
— Макс, а как ты на самом деле относишься к Лючии?
— Что значит — на самом деле? — недоуменно взглянул на него Максим, — Ты подозреваешь меня в неискренности?
— Не горячись, Макс. Лучше попробуй меня выслушать и понять. Ты прекрасно знаешь, что Лючия для меня не чужая. И ты мне друг. Но не задумывался ли ты, как всё выглядит со стороны? Я был почему-то уверен, что вот ещё чуть-чуть, и ты сделаешь ей предложение. Ведь всё к тому шло. Тебе нравилось её общество…