И теперь Максим собрал под одной крышей три абсолютно чуждых друг другу опыта — свой, опыт Белого Лендера, и опыт Чёрного Крега. Что из этого выйдет, он ещё не мог и представить, но свою новую мощь, даже не удвоенную, а, пожалуй что — возведённую в квадрат, он уже в полной мере ощущал.
А потому — туча собралась. Одна, как перст, на бескрайне-голубом небе, чёрная и тяжёлая, готовая пролиться дождём как раз над будущей позицией Кабри.
— Грей, а зачем нам дождь? — заинтересованно спросил Тони.
— Мороки не отражаются в зеркале, равно как и поток воды делает их прозрачными. Твой отец увидит истинный облик армии Кабри.
— Ну, так начинай, они уже выдвигаются!
— Рано. Пусть займут позиции, а то лови их потом по всему королевству…
Кабри, даже не дождавшись Крега, всё же не посмел ослушаться. Из леса, по всей длине долины, выдвигались ряды безобразных чудовищ. Максим представил, что при их виде чувствует совершенно несведущий зритель, и даже поёжился.
Тем временем, в лагере короля Фредерика уже сыграли тревогу. Всё пришло в движение, и через несколько минут, как раз к тому времени, как монстры достигли исходных позиций, его войска успели завершить боевое построение.
Зрелище было грандиозным. Две армии стояли лицом к лицу на расстоянии двух полётов стрелы, разделённые только мелководной речушкой. Но — какими же разными были эти армии.
Король Фредерик до этого времени ещё не стал объявлять всеобщей мобилизации, а ограничился в этом походе частями регулярной армии. Три тысячи отборной пехоты и около тысячи конных гвардейцев были отозваны из гарнизонов и поставлены на острие удара. Возможно, в глубине страны и собиралось народное ополчение, но здесь была представлена только кадровая элита. Они выглядели браво и внушительно, но их внушительность разом терялась на фоне противника.
Да, было отчего впасть в сомнения. Полторы тысячи громадных, отливающих бронзовой чешуёй ящеров с каменными исполинами на спине в три ряда выстроились на километровом участке долины, а между ними и за ними, плечом к плечу, держали равнение три тысячи пеших великанов. Обнажённые мечи, в два раза шире и длиннее обычных двуручников, грозно играли стальными бликами, а жуткого вида ящеры разевали зубастые пасти и скребли когтями каменистый грунт.
А впереди, на лихом треглавом драконе, гарцевал всадник вовсе уж устрашающих размеров.
Да, один только вид такого воинства, должен был вызывать у противника непреодолимо гнетущее впечатление. И, наверное, так оно и было. Скорее всего, именно в этой связи, вполне ясно различимый с такого расстояния, король Фредерик обнажил меч и, потрясая им, начал держать речь перед строем своих воинов.