Несколько позже, когда дыхание вернулось в норму, сердцебиение замедлилось, и приятная нега разлилась по всему телу, склоняя голову ко сну, Лорин умостилась на груди Клайва и спросила о том, что не давало ей покоя.
– То, что ты сказал уд-Даулу – правда?
– Разумеется, – ответил тот насмешливо. – Если бы я лгал, грош мне цена.
– То есть…
– Великобритания размозжит любой народ. Она как зверь с бездонной пастью. Сожрет и переварит без остатка. Для Индии это крах.
– Хм, – Лорин не могла подобрать слов. Ее удивляло, что такого человека, как Клайв, могут беспокоить подобные вещи. Разве он не должен быть беспринципным палачом, каковыми ей представляли тамплиеров прежде? – То есть ты готов защищать ее от британской короны?
– Защищать? Ха! Возможно. До того, как я попал на этот берег, я видел Индию как источник чая, золота, драгоценных камней, пряностей, многого другого дешевле, чем предлагают арабы. Но пожив здесь немного, я увидел то, что не видно из-за океана. Ни в Чанданнагаре, ни здесь, ни в другом форте уже не осталось ничего индийского. Но я видел то, что еще не успели осквернить. Этот народ не должен исчезнуть, смешаться с грязью под ногами наших земляков или французов, испанцев или португальцев – не суть важно.
Он замолчал, заметив, что Лорин поднялась на локте и внимательно слушает его, разинув рот от удивления. Клайв рассмеялся, хотя было видно, что он немного смущен:
– Возможно, у меня помутился рассудок, – добавил он. – Сытый волк – уже не охотник.
Он бы мог сказать иначе. Обученный манерам и правильным словам дипломат запросто мог бы подобрать изысканные выражения для объяснения своих чувств. Это было бы сделано галантно и чувственно, в нужный момент, в нужной обстановке. Но брошенная ненароком фраза была искренней, а потому – ценнее любой пышной бравады. Он был сыт, а потому счастлив и безмятежен. Лорин видела это, но вместо того, чтобы раствориться без остатка, каменела от страха: «Что если это все закончится?!» Страх потери не давал ей спать по ночам, и от того ценнее становился каждый счастливый миг, особо остро ощущалась радость от соприкосновения рук и сплетения тел.
Полночи Лорин мучилась, придумывая, как уберечь Клайва от тех коршунов, что за ним охотятся. Допустим, ей есть, чем порадовать Харди: наваб останется жив и вернется на своё место. Но она до сих пор не знала, где отыскать Римлянина, а тем более – как его убить. Уснула Лорин уже под утро, когда жаркий воздух сменился прохладой, принесенной ветром с моря, и форт стал пробуждаться.
А вскоре ее сон был жестоко прерван стуком в дверь. Открыв глаза, девушка не могла понять, где находится, и что происходит. А оглядевшись, поняла, что она одна. Судя по теням в комнате, солнце уже высоко поднялось. В дверь по-прежнему стучали, и она, быстро надев на себя мужской костюм (сменить его на пышные платья, предложенные Клайвом, она отказалась) Лорин разрешила неизвестному войти в комнату.