Из тех, что были в капюшонах, можно было рассмотреть лишь половину лица одного – он сидел напротив своих собеседников. На его подбородке был широкий грубый шрам. Нижняя губа была разрезана и срослась криво. Говорил он, почти не размыкая челюстей, и все же этого хватало, чтобы заинтересованный человек смог прочесть каждое слово.
– Я назвал свою цену, – произнес он. – И приведу вас к нему, как только увижу деньги.
Увы, невозможно узнать, что ему ответили, но это разозлило обладателя косого шрама:
– Вы не найдете другого. Но можете искать.
Он оскалил редкие зубы.
Спустя время все трое поднялись и вышли. Один – высокий, статный, из-под плаща которого виднелся костюм из добротной ткани и золотые пуговицы – бросил мимолетный взгляд на оставшегося за столом человека в арабской одежде, что так и продолжал в полудремоте попивать эль.
Но дверь за троицей еще не успела закрыться, как стол у выхода опустел, и осталась лишь полная кружка да пара монет.
Три лошади мчались в ночи, унося всадников, и никто из сидящих в седле не слышал цокот копыт чуть отстающей, четвертой лошади.
Путники обогнули каменистый склон и въехали на лесную тропу. Она была узкой, деревья подступали близко. Свет луны едва пробивался сквозь кроны. Приближение лошадей спугнуло ночных птиц.
Четвертый всадник пригнулся к шее животного и ослабил поводья, пуская его шагом. Нет слишком опасно. Он остановил лошадь у дерева, за колючим кустарником, чтобы с дороги не было видно, спешился и стал красться вперед, между деревьями. При каждом шаге из травы поднималась стайка крошечных серых бабочек и мошек.
– Это здесь? – послышался хрипловатый голос. Говорящему английский язык был чужим. Итальянский акцент. Значит, Римлянин. Впрочем, его громоздкую фигуру трудно не узнать даже под этой накидкой.
– Он уже должен быть, – резкий ответ принадлежал незнакомцу со шрамом.
Тот, кто их подслушивал, опустился за деревом, прижавшись к скользкой коре. Он чуть ослабил повязку, закрывающую лицо, но даже теперь в нем никто бы не узнал одну из самых красивых женщин, что когда-либо появлялись при королевском дворе в Лондоне.
– Но опаздывает, – этот грубый мужской тембр, выдающий властность и амбиции победителя, Лорин бы не смогла перепутать ни с каким другим. Роберт Клайв.
Если оба тамплиера, занимающие высокое положение, очутились на этой забытой богом поляне с наемником, то для этого есть весомый повод.
Лорин услышала, как хрустнула ветка. Трое на поляне тоже насторожились. Наемник схватился за нож, Римлянин положил руку на рукоятку палаша, а Клайв достал пистолет и направил его за спину наемнику. Тот обернулся и с некоторым удивлением увидел выходящего из укрытия человека.