Когда я наконец откопала свои белые босоножки, пришла мама с работы, увидела телят, припавших к вымени, и всё поняла. Короче, она взяла верёвку и стала бить меня этой верёвкой при Вальке, он жил неподалёку. И я вышла в поле, сняв белые босоножки, и сказала: всё, я хочу умереть. Пусть я сейчас простыну… Я хочу от этого позора умереть.
В детстве я была очень влюбчива и смешлива. Моя первая настоящая любовь, Валька, был небольшого росточка, но чувство юмора у него было развито колоссально. А для меня эта черта в человеке всегда играла особую роль. Валька и учился хорошо, он считался одним из первых учеников школы. Этот мальчик мне очень нравился, но я, конечно, виду не подавала, и он сначала не подозревал о моём чувстве. В старших классах мы с ним стали ходить на танцы, и тогда он уже признался, что любит меня, то есть у нас была взаимность.
А после окончания школы он как-то быстро, буквально скоропалительно женился. По-глупому, без любви. Завёл двух детей. А я уехала в Москву и поступила в ГИТИС. Казалось, наши пути разошлись навсегда.
Но однажды объявился Валька и пригласил меня в ресторан. Он к тому времени окончил какой-то технический вуз, работал на ГЭС и преуспевал по тем временам. Мы сидели в ресторане «Берлин», и он уговаривал меня выйти за него замуж. Валька клялся: «Всё брошу ради тебя». Но я уже училась в институте, а у него было двое детей. И я сказала, что не пойду за него. Весь стол был уставлен дорогой едой, он заказал ещё карпа. В голодные студенческие годы посещение ресторана для меня было событием крайне редким. Но я не притронулась к еде. Я сидела и плакала. А потом встала и пошла. Вот так всё и закончилось…
Я до девятого класса играла в куклы. У меня были театры: музыкальной комедии, оперы и балета, а также кинотеатр. Мама мне говорила: «Валя, ну ты хоть бы на танцы пошла». А я играла в театр, у меня были артисты. Я занавешивала окна и разыгрывала всё в полутемной комнате, в театре же всегда темно…
Моя влюбчивость, наверное, передалась мне от папы, который часто терял голову. В сельхозинституте я с ходу влюбилась в преподавателя немецкого языка. Он был похож на мешок: бесцветные глазки, ни ресниц, ни бровей. Влюблённость длилась две недели, потом она прошла как насморк.
Увлечений у меня было много, но все они оставались тайными, келейными. В ГИТИСе я потеряла голову от Вали Козлова, он потом стал мужем Люсьены Овчинниковой. Когда я ему лет через десять об этом сказала, он воскликнул: «Что же ты раньше молчала?!» А я даже не знала, нравилась ему или нет. Я ведь строгая была, неприступная. Настоящая недотрога. Ко мне просто боялись подойти. Это было, конечно, связано со строгим воспитанием мамы. А возможно, я ощущала себя старше своих однокурсников, хотя нас разделяли всего два года. Но эти два года учёбы в сельхозинституте действительно сделали меня взрослее.