Мои пригорки, ручейки (Талызина) - страница 31
А потом Борис Никифорович Докутович поставил на нашем курсе выпускной спектакль «Цимбелин» Шекспира. Я играла королевскую дочь – принцессу Имоджену, у которой была любовь с героем по имени Постум (Вадим Бероев), – это всё, что запомнилось в дипломном спектакле. Шекспировский текст достаточно труден, написан высоким ямбом, но спектакль получился темпераментным, ярким, сильным.
Ещё я играла в спектакле «Таланты и поклонники». Мне досталась роль прислуги Домны Пантелеевны. Моя героиня приходит на вокзал, вся в узлах и баулах. Я начинала считать эти узлы, зал взрывался хохотом и аплодисментами.
Вот такие разные роли: одна – шекспировская героиня, принцесса, а другая – прислуга, которая пересчитывала тюки…
В самые первые дни моей учёбы в ГИТИСе я познакомилась с Ромой Виктюком. Помню, как в нашу комнату ворвался худенький юноша – студент второго курса Виктюк. Он влетел, окинул многозначительным взглядом всю нашу девичью компанию, скромно сидевшую на койках, и заявил: «Новенькие! А чего расселись? Пошли гулять по Москве!»
Он уже второй год учился в ГИТИСе и чувствовал себя москвичом. А мы были какие-то пришибленные, тихие. И мы покорно, как курицы, пошли за нашим гидом Виктюком. А он уверенно показывал нам город, магазины, остановки – всё, что могло пригодиться в нашей новой столичной жизни.
И так получилось, что все девочки потихоньку откололись от нашей провинциальной компании. У той, что из Подмосковья, завязался роман, киевлянки общались со своими знакомыми, ленинградка тоже почему-то отошла, а я приклеилась к Роме.
Он меня поражал своей внутренней свободой, самоуверенностью и какой-то безоглядной отвагой, граничившей с наглостью. Расскажу одну историю. В ГИТИСе есть высокая лестница, по которой летел Рома, а ему навстречу поднимался Завадский – художественный руководитель института. Мэтр остановился и сказал: «Молодой человек!» Но Виктюк нёсся дальше. Тогда Завадский взял октаву выше: «Молодой человек, я к вам обращаюсь! Почему вы не здороваетесь?!» Виктюк без паузы выдал: «А я вас не знаю!» И погнал себе дальше, а Завадский застыл в полном недоумении.
Рома заходил за мной и спрашивал: «Что ты сегодня вечером делаешь?» – «Ничего». – «Всё, идём в театр!» Он таскал меня по всем театрам. Мы ходили в Консерваторию и на концерты. Мой новый друг обладал уникальной способностью проходить без билета в любой театр. Клянусь: в любой! Для него не существовало закрытых дверей. Он брал барьеры с лёту.
Ромины уроки… Такое забыть невозможно. Виктюк научил меня ездить в троллейбусе «зайцем». Честно говоря, никакого удовольствия, кроме грошовой экономии, мне это не доставляло. Не знаю, как у моего напарника, но у меня нервы были напряжены до предела. Я жутко боялась контролёров.