Я встал и пошел в поле посмотреть на свои достижения. За мной увязались еще трое солдат и пара казаков. Ничего интересного тут не было, трупы как трупы, но я продолжал бродить среди них. Не потому что нравилось на мертвецов глазеть, нет в этом никакого удовольствия, а просто не мог остановиться и тупо наматывал круги. По полю ходили и другие. Ходили мои ребята, что-то обсуждая и иногда подбирая. Ходили новоприбывшие, это, кстати, оказались драгуны. Эти подбирали раненых немцев и, перевязав, относили к остальным. Я заметил шевеление и повернувшись к санитару крикнул
— Тут еще один живой!
Санитар кивнул и пошел ко мне. Вдруг зашевелившийся немец вскочил и уставился на меня испуганными совершенно круглыми глазами. Попытался что-то сказать, но не смог справится с дрожащей челюстью. Совсем сопляк еще. Винтовку как копье держит, всей пятерней вцепившись в шейку приклада. О существовании спускового крючка он похоже совсем забыл. Мне стало смешно. Спокойно вытянул "Маузер" из кобуры и, весело помахивая им, пошел к немцу. Тот так и стоял трясясь в новенькой, только со склада, еще не обмявшейся по фигуре форме, а штык на винтовке рисовал в воздухе какие-то абстрактные картины. Грохот. Резкий толчок в грудь. Ноги подкосились и я рухнул на колени. Левую ногу пронзила жуткая боль. Блин, я же прямо на штык рухнул. Немчик бросил винтовку и побежал по дороге. Куда это он? Драгун что ли обогнать надеется, дурачок? Так на такой скорости он и улитку не обгонит. Вообще все вокруг стало двигаться как-то замедлено. В ребрах стало горячо. Я приложил руку и удивленно уставился на кровь. Твою же мать, это же он в меня выстрелил. Он же меня убил, похоже. Вот я дурак, расслабился. Тут свет погас и с ним исчезли все ощущения и мысли. Только короткие бессмысленные картинки, когда боль дергала рану. То небо и травинки сена, торчащие откуда-то сбоку, то лицо Клима беззвучно шевелящего губами. Потом опять небо и ощущение покачивания. Потом ничего не было темнота накрыла меня окончательно и очнулся я уже в госпитале.
Впрочем "очнулся" это, наверное громко сказано. Просто открыл глаза и начал фиксировать происходящее вокруг, не понимая смысла виденного и слышанного. Потом понимание пришло, но в тот момент мозг работал простым накопителем картинок и звуков. Койка моя стояла в коридоре, так что видел я довольно много. Бои еще продолжались, наверное, по крайней мере раненые шли потоком и суета вокруг была нешуточная. Профессор взмыленный с тенями под глазами периодически выбегал и ругался с санитарами. Те докладывали об установлении еще скольких-то там палаток, сестры милосердия прибегали с сообщениями о том, что кому-то стало хуже и профессор убегал вмести с ними. В какой-то момент одну из этих сестер, совсем молоденькую, протащили к выходу, а она билась в истерике пока санитар не усыпил ее прижав платок с эфиром к лицу. Туда-сюда сновали санитары, сестры и просто помощники с корзинами окровавленных тряпок, коробками инструментов, какими-то склянками, ведрами и чистыми бинтами. В общем, классический аврал. Мозг, набравшись, видимо, достаточного количества информации тихо ушел в спячку.