Император проявил королевскую вежливость, прибыв строго в назначенное время.
По коридору пробежала молоденькая сестра милосердия и с восторженным испугом пропищала.
— Идет, идет, государь идет! Сам!
— А то бы не догадались, что не несут, — буркнул я себе под нос и на всякий случай осмотрел идеально сидящий мундир. Вроде придраться не к чему, а то царь-то может и не заметит, а вот свои отцы-командиры в порошок сотрут.
Все сестрички дружно прилипли к окнам, а офицеры сдували невидимые пылинки и расправляли несуществующие складки. Как к императору ни относись, но выглядеть неподобающе недопустимо. Даже намек на недостаточную бравость или того хуже, неряшливость, ставит под вопрос честь не только самого офицера, но полка.
Для пущего порядка всех раненых героев поделили на лежачих и стоячих, чтобы каждая палата приветствовала Государя Всея Руси единым строем, пусть даже это строй коек. Лежачим вообще проще, строиться не надо, прихорашиваться тоже не надо. Лежи себе да лицо героически-верноподданное делай. Даже награды им вешают не на грудь, а на одеяло. Мы сидели в ожидании своей очереди и прислушивались к дружному реву приветствий, доносящимся через двери. Вот проорали в третий раз, значит следующая палата – наша.
Встали, отдернули френчи и не спеша выстроились. Могли бы и в халатах встречать, как это и положено традицией, но новенькая форма манила. Вот и решили встречать при полном параде. Ждем. Вот дверь распахивается и входит он – Его Императорское Величество, Хозяин Земли Русской, Царь Всея Руси, Король Польский, Эмир Бухарский и много-много всего еще, что я мог обозначить только словом "прочая". Ну не знал я титула не то что целиком, а вообще никак.
— Здравствуйте, господа! — проникновенно произнес Николай, оглядев наш куцый строй.
— Здрав-ав-ав-ав-во! — рявкнули мы в ответ и продолжили строго по уставу есть начальство глазами.
— Благодарю вас за верную службу Отечеству, ради которого все мы живота не жалеем!
— Рады стараться, Ваше Императорское Величество!
Появившийся из ниоткуда Полковник по очереди представлял нас государю, а я старался не рассмеяться. А все память проклятая! Очень уж живо представилось как Николай каждому жмет руку и говорит – "очень приятно, царь! Царь, очень приятно!". Наконец очередь дошла до меня и тут Полковник удивил.
— А это живое воплощение жертвенного порыва всего русского народа, поднявшегося на борьбу с темными силами ополчившимися на наше Отечество!
Далее последовал рассказ о моих подвигах, да так талантливо поданный, что мне захотелось непременно познакомиться с этим героем из эпоса, пожать ему руку и после этого больше никогда уже не мыть свою. Вроде и не соврал полковник ни разу, но я совершенно не мог соотнести эту эпопею с собой. Император слушал и изумленно смотрел на меня круглыми глазами. Я и сам в шоке был от собственного героизма.