– Ваня, давай одного зацепим, а дальше видно будет.
Шахид Саньку нравился всё больше и больше. Говорит по делу, а делает, похоже, лучше всех. С виду и не скажешь. Кругленький коротышка, невзрачный. А силища! Может, он от мышц такой круглый?
– Стенной арбалет – это что? – спросил Санёк у Любки.
– У него болт с распоркой. Из специального металла. Бетон пробивает и застревает. А за болтом – трос. Можно с дома на дом перебираться, если расстояние небольшое. Полезная, бывает, штука.
Трос оказался совсем тоненький. Миллиметра два. Арбалет тоже скромных размеров: дуга – четверть метра. Пружина взводилась специальным барашком, и Шахид крутил его минуты две. С усилием. Даже вспотел.
– Открывайте, – сказал он, встав на колено в метре от двери.
Ёрш с Бабочкой принялись крутить маховик. С жутким скрипом. Заржавело все. Повезло, что вообще крутился. Иван застыл у двери, готовясь упереться, как только приоткроется, Санёк рядом – с той же целью. Кирилл разместился у бойницы, а Любка – над Шахидом с автоматической винтовкой. Встретить макака, если сунется.
Есть щель. Шахид выстрелил. Трос улетел следом, стремительно разматываясь.
– Есть, – сообщил Кирилл.
Шахид, не вставая, начал выбирать трос, наматывая его на барабанчик. Как на катушку спиннинга.
– Ползет, – сообщил Кирилл. И вдруг его автомат разразился длинной очередью.
– Попал? – спокойно спросил Иван, когда наступила тишина.
– Ага. Но он удрал всё равно. На своего кинулся. Или, может, удержать хотел. Разве поймешь. Они ж быстрые. Не силуэт, а туман один.
– А то мы не знаем!
Труп макака втащили внутрь. Задраились.
– Итак, у нас два подранка. Или один, – резюмировал Иван. – И полный комплект желез.
– А как у них с ранами? – поинтересовался Санёк. – Потеря крови и прочее…
– Спроси что попроще. Кто их, нафиг, изучал, подстреленных? У нас в клане самоубийцы не приживаются. Любка, препарируешь и пакуешь, – скомандовал Иван. – Кирилл, Ёрш, – бдить. Остальным – перекур.
– Жаль, что железу без обработки жрать нельзя, – посетовал Бабочка. – Съел бы – и стал бы как макак. Ну почти как макак.
– Почему нельзя, можно, – ехидно отозвалась Любка.
– Да? Так давай!
– Можно, только она невкусная…
– Я переживу!
– …и непитательная. Ее, Бабочка, вообще не едят. Ее колют.
Бабочка вздохнул и отошел в уголок. Отлить.
Санёк глядел на макака. Мелкий какой-то, совсем не страшный. Ну почти совсем – зубы и когти при нем. Один из когтей Любка вырезала и сунула в пустую гильзу разгрузки.
– На память, – пояснила она Саньку. – Это мой макак.
Вскрывала тело она с большой сноровкой. Чувствовалось: далеко не в первый раз. Один точный надрез, прорезающий шкуру и мясо, два – внутри, и в руке – железа. Маленькая, с фалангу большого пальца. От железы поднимался легкий парок.