В Италии Николаю Борисовичу удалось собрать громаднейшую коллекцию произведений искусства. Особенное место в ней заняла живопись и скульптуры. Юсупов посетил мастерские практически всех известных художников, скупил работы старых мастеров, но они и в то время уже считались большой диковинкой. Русскому аристократу нередко пытались продать выдаваемые за подлинные творения художников старые копии. Со временем все стало ясно – Юсуповская коллекция давно признана крупнейшей частной коллекцией в Европе.
По возвращении в Россию, Николай Борисович стал заметнейшей фигурой уходящего десятилетия правления императрицы Екатерины Великой. За это время он фактически возглавил русскую художественную жизнь, являясь официальным и неофициальным законодателем моды русской художественной жизни. Оказавшись в Петербурге Юсупов выглядел в глазах соотечественников человеком, у которого было чему поучиться и которому хотелось подражать.
В скором времени под руководство князя попали все основные художественные заведения и организации России. Если бы ему пришлось получить пост Президента Императорской Академии Художеств, которая в конце восемнадцатого столетия пребывала в полнейшем упадке, то Николая Борисовича смело можно было назвать первым официальным министром русской культуры. И он им был, только неофициальным – при русском Дворе такового министерства никогда не было организовано, впрочем, как и министерств вообще вплоть до начала двадцатого века.
Императрица Екатерина, которая обладала отличным эстетическим вкусом, по большинству проблем развития художественной жизни России советовалась именно с Николаем Борисовичем, а проблемы имели значение для просвещенной императрицы ничуть не меньше, чем восстание Емельяна Пугачева или сплетни политического характера дворов Европы. Правительница страны считала необходимым должным образом соответствовать культурному образу эпохи Просвещения, а также и славе просвещенной правительницы. Этого императрице удавалось достигать не только благодаря собственному труду, преимущественно эпистолярному, но и при помощи советников, которых она, как правило, прекрасно подбирала. В 1788-ом году Екатерина вызвала Юсупова из Европы. Он был нужен ей в Петербурге. Впрочем, достойная должность для него нашлась не так быстро – царица продолжала приглядываться к бывшему посланнику, с которым в последнее время больше общалась по переписке, нежели лично. Она продолжала питать к Николаю Борисовичу чувство искренней привязанности, своего рода женской дружбы, а Екатерина, надо отметить, дружить умела, хотя истинных друзей, а не просто приятелей, у нее имелось вовсе немного. Вернувшись из Европы, князь то и дело бывал при Дворе, был вхож в интимный кружок императрицы, который проходил в Зимнем дворце без каких-то особенных церемоний. Ему, среди немногих царедворцев, было разрешено приходить к Екатерине без всяческих предварительных приглашений. Возможно, такое внимание было обусловлено еще и тем фактом, что князь Юсупов всегда оставался весьма приятным, манерным и галантным в общении человеком.