4 Крыма (Кузнецов) - страница 13

Как-то проходя по мостику, видел, как они общались. Это такой теленок. По своему сообразительный, но тем не менее — чистая зоология. Глаза натурально как у теленка. Он еще в местной футбольной команде состоит. Они едва ли не все матчи проигрывают, потому что вот такие дивные кадры. Наш Семченко как бы там прекрасно играл, так кто его заметит, вернее — кому надо его заметить? Зато тёл вот мир может посмотреть, и не за свой счет. На самолетах везде летает.

Думаешь, почему она тебя или меня выбрала? Она живой человек, очень даже отличный. И понимает, или чувствует, что дальше в общем-то красиво обставленный тлен, с такой жизнью. Для нее это просто последний свежий воздух — на долгие года. Ты цыган, таинственный, пограничный человек. Меня местные «бандеровцы», оказывается, за инопланетянина приняли. Для нее это все экзотика, фестиваль молодой здоровой жизни — перед тем, как на долгие года занырнуть в теплый водоем «с душком».

Не очень верно считать Крым «морским» регионом. «Геополитически» его можно скорее сравнить с перешейком между озерами Эри и Гурон. В два раза преснее мирового океана вода; морские корабли ходят, но разве что тогда, когда им «надо в Чикаго». Вода довольно холодная, туристический сезон по сравнению с соседним Средиземным короче так же в 2 раза.

Любопытно скорее то, что это регион, со всех сторон окруженный водой, но относящийся к большому сухопутному сообществу. Продолжая сравнение со Штатами — этой новой революционной версией самой успешной, морской империи на нашей планете, Крым — это антипод штата Юта — резко континентального регионального сообщества, находящегося «внутри» морской по сути страны. Такое положение нередко приводит к самым разным необычным верованиям, взглядам и отношениям. Скифы со столицей в степном Крыму держались невероятно долго, но так и не смогли сформировать устойчивого большого сообщества. Сюда пришли остготы — единственный крупный народ, во время Великого переселения двигавшийся не на запад, а на восток. Крымские татары слишком изнежились, по сравнению с классическими степными народами, здесь; но и недостаточно цивилизовались и были захвачены в этом переходном состоянии Российской империей - на тот момент едва ли не более дикой, хотя и «христианской» страной. Можно сказать, что иллюзии Крыма никого до добра не довели. Российская империя проиграла крымскую войну, но и Великобритания здесь, в результате известной бестолковой «атаки легкой кавалерии», потеряла существенную часть имперской элиты и «переуступила» первенство США. Куприн и Грин — классики русской литературы, вдохновлявшиеся Крымом, ставшим порто-франко, и внесшие в интеллектуальный и художественный оборот Российской империи запрос на ценности «морских» сообществ, способствовали уходу внутриполитических преобразований в не слишком конструктивное для «сухопутных» сообществ русло. Врангель здесь тоже проиграл, а Землячка устроила лютую даже по советским меркам бойню. Как и во время Крымской войны, во Вторую мировую регион оказался «дорог в обороне, но легок во взятии» - для каждой из сторон. Экономика РФ, тогда РСФСР, надорвавшаяся на создании бомбы, перевесила «очень дотационный» Крым на украинскую, но московские политики назвали это «подарком». Практика показала, что на Крыме нельзя основывать какие-то существенные для Восточной Европы тактики или стратегии, поскольку это зона слишком больших цивилизационных преломлений, чтобы работать так, как от них того мог бы ожидать кто угодно. Полезен Крым как регион художников, край общения противоречивых культур, заповедник и одновременно лаборатория своеобразных подходов.