— Как тебя звать? — удалось ему наконец выжать из себя.
— Джин.
Бродяга прочел в ее глазах тот же вопрос.
— А меня Росс Шенклин, — охотно ответил он, впервые за эти долгие годы назвавшись своим настоящим именем.
— Вы, наверное, много путешествовали?
— Много, а все-таки не так много, как мне хотелось бы.
— Папе тоже очень хотелось бы путешествовать, но он слишком занят делами. У него никогда нет свободного времени. Они с мамой ездили вместе в Европу. Но это было давно, когда я еще не родилась. Путешествия — дорогое удовольствие.
Росс Шенклин не знал, соглашаться ему с таким утверждением или нет.
— Но бродягам они обходятся гораздо дешевле, — подхватила она его мысль. — Оттого, должно быть, вы и бродяжничаете.
Он кивнул и опять облизал губы.
— Мама говорит, как это плохо, что людям приходится бродить по свету, чтобы найти работу. Но в наших местах сейчас сколько угодно работы. Все фермеры в долине нуждаются в рабочих руках. А вы работали?
Он покачал головой, досадуя на себя, что ему стыдно признаться, тогда как исступленный разум говорил ему, что он прав, презирая труд. Но следом пришла другая мысль: кто-то ведь приходится отцом этому чудесному ребенку, а такое дитя — одна из наград за труд.
— Как бы мне хотелось иметь такую девочку, как ты! — нечаянно вырвалось у него под впечатлением вдруг пробудившейся жажды отцовства. — Я бы работал не покладая рук... все бы стал делать...
Девочка отнеслась к его заявлению с подобающей серьезностью.
— Значит, вы не женаты?
— Какая женщина пошла бы за меня?
— Пошла бы, если б...
Она не повела брезгливо носиком, но наградила его грязь и лохмотья неодобрительным взглядом, в значении которого он не мог ошибиться.
— Продолжай! — почти крикнул он. — Валяй, не стесняйся. Если б я был чисто умыт, если б на мне была хорошая одежа... если б я был порядочным человеком... если б я работал... если б у меня была постоянная работа... если б я не был тем, что я есть...
Каждую его фразу она подтверждала кивком головы.
— Что делать, я не такого сорта человек. Во мне нет ни настолько вот хорошего, — неистовствовал он. — Я бродяга и не хочу работать. Не хочу, вот и все. И грязь мне по нутру.
Взгляд ее выразил явный упрек, когда она сказала:
— Значит, вы меня обманули и вам вовсе не хочется иметь такую девочку, как я?
Он растерялся от этих слов, ибо вся сила впервые пробудившегося отцовского инстинкта говорила ему, что он хочет именно этого.
Заметив его смущение, девочка с присущим ей тактом постаралась переменить тему разговора.
— А что вы думаете о боге? — спросила она.