Ангел стоял, чуть склонив голову набок.
— Идиот. В аду остаёшься ты, Юстиниан. Прощай!
Воздух будто вскипел, и крылатый пришелец исчез. Только ветер вновь взмёл мелкий мусор.
Император постоял, прислушиваясь. Всё тихо, если не считать воплей бунтовщиков, доносящихся с улицы. Он судорожно вздохнул, переводя дыхание. Жив. Жив, назло всем врагам с сатаной в придачу. Нечистый испугался крёстного знамения и сбежал.
Вот что крест животворящий делает!
Двери в покои императора распахнулись, и в комнату стремительной, летящей походкой вошла императрица Феодора.
— Добрые вести, мой господин! Венеты согласны идти на попятную. Что с тобой? Ты так бледен…
Она подошла вплотную, мягко прильнула. Она всегда чувствовала, когда надо прильнуть, а когда лучше скромно отойти, потупив очи, его Феодора. Он взял её в жёны совсем юной циркачкой, но и сейчас, в тридцать два года, тело императрицы сохраняло тугую цирковую упругость — следит за собой… На мгновение в нём вспыхнуло желание, и женщина прижалась плотнее, почувствовала.
Нет, не сейчас. Уже давно она для него не просто женщина — она его боевой товарищ, испытанный и верный. Самый верный из всех, его глаза и уши, его язык, а порой, чего греха таить, и его голова. А для глупостей полно девочек и мальчиков в гареме…
И вообще — да было ли что-то?
— Я видел страшный морок, Феодора. Сатана явился ко мне и искушал меня.
— Но ты его изгнал, не так ли? — мягко засмеялась Феодора.
И Юстиниан засмеялся в ответ.
* * *
— … Нет, какой дурак всё-таки, а ещё император!
Ангел, говоривший с Юстинианом Первым, повелителем Византии, сидит на полу, покрытом пушистым ковром, расстроенно болтает ложкой в стакане с молоком (ангелы вообще любят коровье молоко, я заметил).
— Я предупреждал тебя, это не тот человек. Он весь в прошлом.
— Может, я зря применил этот небольшой гипноз?
Сидящий напротив собеседник — здешний координатор, понимаю я — вздыхает.
— Не вини себя, Резвящийся. Если бы ты оставил его полностью в ясном уме и твёрдой памяти, он тут же рехнулся бы. Это тебе не Спартак и даже не Александр Македонский.
— Теперь он наломает дров. Может, всё-таки надо было его… А?
— Нет. Если нет добра, приходится выбирать наименьшее из зол. Юстиниан — зло наименьшее из возможных. Без него Восточную империю ждёт та же участь, что и Западную. А если учесть ещё и распространяющуюся сейчас чуму… Нет, Резвящийся, оставь эту тему.
* * *
Экран стягивается в точку, гаснет.
«Ты всё понял?»
Я киваю головой.
«Есть вопросы? Опять нет?»
Нет. Ну нету у меня вопросов! Всё ясно.
«Ну тогда расскажи, что именно тебе ясно»