Он снова усмехнулся. Ему уже сорок один год, и вот уже много лет он не видел от людей ни единого доброго слова, даже взгляда. Этот мир здорово задолжал Тэмучжину, вот что. Пришло время рассчитаться.
* * *
— … Проснись, проснись, Рома! — Ирочка трясёт меня за плечо. Я таращусь на неё осовелыми со сна глазами — Скажи, что ты видел? Что ты вот сейчас видел, ну?
— Кино смотрел… — бормочу я спросонья — Ужастик «зелёных»…
Она отпускает моё плечо.
— Кино? Хм… Нет, Рома, это не кино. Это совсем не кино. Я проснулась и увидела всё, что ты видел. Видеозаписи «зелёных» — это тебе не наши ангельские фильмы, они никогда не содержат информации о переживаниях, чувствах и мыслях персонажей. А ты видел! Ты понимал их мысли и чувства, Рома! Какое же это кино?
Она будто натыкается на стену. Смотрит на меня невероятно расширенными глазами.
— Нет. Нет, Рома. Так не бывает. Так же не бывает! Неужели…
Ей не надо договаривать, я уже отлично вижу её мысль. Это я-то Всевидящий? Ерунда какая…
Ещё какая-то мысль настойчиво царапается в подсознании. Какая?
На голову мне обрушивается увесистый крылатый кулёк. Нечаянная радость привычно, по-хозяйски располагается на моей голове, как курица-несушка в гнезде. Выспалась… Да погоди ты, зверь! Какая же была мысль?
— Ира, Ир… Скажи, это трудно — читать мысли спящего?
Она будто натыкается на стену вторично. Раздумывает несколько секунд.
— Очень. Видишь ли, телепатия напрямую связана с мышлением. У спящего мышление практически отсутствует, и расшифровать сумбур параллельно-ассоциативных сигналов крайне сложно. Все отделы спящего мозга, не связанные воедино мыслительным аппаратом, могут работать как попало, независимо и параллельно. Недаром во сне за пару секунд можно прожить порой полжизни.
— Но ты же смогла. Ты и в тот раз смогла, помнишь? Только я не допёр тогда.
Она задумчиво смотрит на меня, и я внезапно обнимаю её, руками и развёрнутыми крыльями. Маленькая моя…
«И я о том же. Что с нами будет, Рома?»
* * *
«Роман, Иолла, здесь Уэф. Можно посетить ваше жилище?»
Я вскакиваю с дивана, снова сажусь, положив руки на колени. И чего суечусь, право?
«Папа? Конечно, можно» — в отличие от меня Ирочка не спеша садится по-турецки, мимоходом томно потягиваясь, бросает на меня короткий насмешливый взгляд. Фыркает. В моей голове всплывает мыслеобраз — кот, застигнутый в буфете над крынкой сметаны, испуганно съёжился. Я гордо выпрямляюсь.
На этот раз круг изображения шире, и в нём находятся не только мама Маша и папа Уэф, но и дед Иваныч. Сидят на лавке, Уэф и мама Маша в термокостюмах, а дед так даже в меховой кацавейке и шерстяных носках.