***
Я просидел у ее постели всю ночь. Наутро меня снова разбудил отец. Я так и уснул сидя, облокотившись головой на ноги Алекс. Поднялся с пола. Все тело ломило от боли - я поморщился. Отец разглядывал Алекс. Дернув его за руку, я кивнул в сторону выхода. Бросив последний взгляд на Алекс (ее дыхание все еще было слабым, но стабильным), мы вышли из хижины. Солнце уже высоко стояло в небе - был полдень. Я перевёл прищуренный взгляд с неба на отца: он смотрел на меня с любопытством. Я не выдержал:
- Что?
- С твоей женщиной все будет хорошо, она поправится.
Я кинул взгляд на хижину. Моя женщина? Как бы не так.
- Она не моя женщина, отец.
Он в недоумении посмотрел на меня:
- Жаль, даже сейчас видно, что она очень красивая.
- Знаю, она прекрасна и душой, и телом.
- Вижу, сынок, ты к ней неравнодушен. Так в чем проблема? Сделай ее своей.
- Теперь уж точно. Как только она придет в себя, я сделаю ее своей. Никуда ей от меня не деться.
- Насколько это серьезно, сын?
- До моего последнего вздоха, отец.
Перекинувшись с отцом еще парой фраз, я спросил, прибыли ли Тори с Леоном. Получив положительный ответ, я направился к указанному отцом дому. Я не мог долго находиться с ним рядом. Я держал себя в руках и был вежливым, но обида не покидала меня ни на минуту, хотелось высказать все свои претензии отцу, но я не мог: не время, да и к чему это? Все равно уже ничего не изменить.
Войдя без стука в идентичную остальным хижину из сруба, я обнаружил Викторию и Леона сидевшими за столом и уплетавшими ароматное мясо. Они вскинули на меня одновременно головы. Если Тори улыбнулась, то у Леона не отразилась ни одна эмоция на лице, лишь в глазах промелькнуло облегчение. Этот мальчик очень сильно напоминал Алекс: он был так же силен духом и упрям. Он так и не заговорил после смерти Лукаса. Мне хотелось чем-нибудь помочь мальчику, который ушел в себя, отгородился от нас высокими стенами. Я приблизился к ним и сел за стол, Тори принесла еще одну тарелку и, наполнив ее мясом, придвинула ко мне. Аппетита не было (мысленно я все время возвращался к Алекс), но мне надо было поесть: изморив себя голодом, я ничем не помогу Алекс. Мы поели в тишине.
После Леон, так снова ничего не произнеся, направился к кровати и лег на нее, повернувшись к нам спиной. Я поманил Тори на выход. Пройдя в молчании до дома шамана, мы остановились. Первой негласное молчание нарушила Тори:
- Мальчик мой, расскажешь все мне подробнее? Что произошло? Тогда ты так и убежал, выкрикнув лишь, что плохо с Алекс и вы идете к отцу.