— Бу сделано, тёть Кать!
* * *
— …Эх, и почему я не собственный предок? Разве это когти? Жалкие рудименты…
— Даже наши древнейшие предки пользовались орудиями труда. Это вот пинцет. Умеешь обращаться?
— А, вот это и есть пинцет? Никогда бы не подумал. А мы тут всё когтями, когтями…
— Дикарь дремучий… И ещё лезет в томограф…
Двое в тесной щели споро работали в четыре руки. На душе у капитана было весело. Работать с Ухурром было одно удовольствие. Умнейший парень, балагур, даром что о субординации имеет весьма смутные представления. В принципе, сейчас, когда стало ясно, что, где и как, можно было выбраться из тесной щели и дать задание роботу. Но как бросить на полпути начатое, нет, больше — выстраданное? Нет уж, доведём сами…
— Ладно, Хррот, тут я дальше сам…
— Молчи уж, сам… Сам бы ты до сих пор хвост в кольца свивал…
— Разумеется, о мудрейший и величайший. Именно твой гений… тут подержи, ага, вот так… Именно твой гений открыл мне истину… А, клещ мне в ухо, коготь сломал-таки… Но должен заявить, что с Ярарой работать много приятнее…
— Зато Яраре вряд ли доставило бы удовольствие нюхать твою потную свалявшуюся шкуру… Если бы ты вот так навалился, она бы тебе всю морду расцарапала…
— Как бы она расцарапала, обе руки заняты… Стой, стой, не туда! Ага, вот сюда… Держи, паяю… Всё. Слушай, капитан, мы сделали это! А ты говорил — заводская инструкция…
— Сделали… Вот включим, тогда что-то можно будет сказать… Да слезь с меня уже!
— Повинуюсь, о мудрейший. И всё-таки очень жаль, что ты не Ярара…
— Трепло! Всё, вылезай!
Кряхтя и морщась, оба вылезли из недр планетарного томографа, занимавших заметную часть внутреннего объёма исследовательского корабля. И вообще, «Любопытный» был набит оборудованием так, что оставалось только удивляться, как в этой мешанине удалось выкроить место для экипажа.
— Вовремя успели. Как раз к обеду.
— Куда в таком виде к столу… В душ, немедля!
— Есть, капитан!
В душевой, сверкающей двумя прозрачными кабинами — две душевых кабины есть неслыханная роскошь для гиперпространственного корабля, между прочим, где каждый куб внутреннего объёма, не говоря уже о весе, много дороже золота — стояла, подняв руки и изгибаясь в потоке тёплого воздуха, Ярара. Сушила мех после душа. Капитан невольно залюбовался девушкой. Он от души любил племянницу, и та это чувствовала.
— Сохнешь, моя киска? — Ухурр, похоже, был лишён понятия не только о субординации.
— Не сохну, а обсыхаю, мой котик. Моё почтение, дядя Хррот.
— Как у тебя дела, Ярара? — капитан попытался перевести беседу на деловой лад, иначе это трепло, Ухурр, склонит её в русло весьма сомнительных и двусмысленных комплиментов — Есть подвижки?