Я никогда бы не поверил, Мирра,
Что честь моя тебе недорога.
Увы, меня ты убедила в этом
Сегодня. Но что нужно повторять
Тебе мои приказы и не сразу
Ты исполняешь их, — еще одно
Открытье для отца.
Лишь ты властитель
Моей судьбы… Недавно… здесь… сама.
За многие… мои ошибки… кары…
Я у тебя просила… Мать была
Свидетельницей… Что же помешало
Тебе убить меня?…
Пора, пора
С тобою, Мирра, говорить иначе.
Отчаянные словеса твои,
Равно как и отчаянные взгляды,
Не выручат тебя. Твоя вина
Просвечивает сквозь твои страданья:
Ты сознаешь ее. Страшнее всех
Твоих ошибок то, что ты таишься
От своего отца, и гнев его
Тобой заслужен. Дочь моя не стоит
Великой той любви, что я питал
Доныне к ней. Но что с тобой? Ты плачешь?
Ты в ужасе?… Так, значит, для тебя
Невыносима пытка отчим гневом?
Родителей своих
Ты сделала посмешищем всеобщим
Не меньше, чем себя, прервав обряд,
Которого сама и пожелала.
И оскорбления не пережил
Перей несчастный…
Да, больше нет Перея: он убит
Тобою. Выйдя раньше всех отсюда,
Один, в молчанье скорбном, он идет
В свои покои. Ни один из смертных,
Никто не смеет следовать за ним.
Увы, я слишком поздно появляюсь…
Пронзенный собственным мечом, лежал
Он в море крови. Отраженье смерти
В заплаканных глазах… и вместо слов
Последних — имя Мирры… Вот награда…
Довольно… Я достойна смерти, я
Одна… И я еще дышу?
Несчастный
Отец, лишь я несчастного отца
Переева представить боль способен.
И я предвижу ненависть его,
И гнев, и жажду рассчитаться с нами
По праву. Не из страха перед ним,
Из состраданья к юному Перею
Намерен я, обманутый отец,
Услышать от тебя (и я услышу!),
В чем корень зла, откуда все пошло.
Напрасно ты упорствуешь. Не выдать
Себя не можешь ты. И голос твой
Прерывистый, и то, как ты бледнеешь
И как краснеешь, как вздыхаешь ты
Тайком, и то, как медленное пламя
Снедает плоть твою, и страх в глазах,
И неуверенность твоя, и чувство