В иностранных отделах, занимавших весь четвертый этаж, не любили чужаков в качестве собкоров и всегда ревностно следили за их работой. В случае с Друзенко все быстро сошлись на том, что он и в Польше, как раньше в Союзе, показывает себя умелым журналистом. Надолго затянувшийся дебют Голембиовского вызвал на четвертом этаже немало критики, смешанной со злорадством. Но шло время, и профессиональное отношение к нему стало меняться к лучшему. На втором году пребывания в Латинской Америке Игорь отправился в охваченную революционным огнем маленькую страну Никарагуа, и каждый день, находясь в опасности, диктовал оттуда большие репортажи. Как газетчик, он был бы счастлив, если бы знал, что в те дни говорили о нем в редакции. В тех же иностранных отделах говорили хорошие слова — и не только между собой, но и на летучке.
Цитирую по стенограмме Николая Ермоловича, редактора отдела соцстран:
— Что касается международных отделов, то необходимо особо отметить работу Игоря Несторовича Голембиовского в Никарагуа. В трудное для этой страны время он передавал оперативные, боевые корреспонденции.
На одной из следующих летучек обозреватель иностранного отдела Василий Кондрашов:
— По праву поставлен на первую полосу материал Голембиовского «Кто стрелял в журналистов?». Убедительная, острая, насыщенная фактами корреспонденция.
Приведенные выше кадровые решения были не единичными. Алексеев перетряс, обновил редколлегию и выстроил такую вертикаль своей власти, что все горизонтали стали очень послушными, не терпящими никаких мнений, кроме начальственных. Одним из первых, к сильному огорчению большинства сотрудников, был выдавлен из редакции ответственный секретарь Дмитрий Мамлеев, деловой и эмоциональный, настоящий мотор коллектива, ближайший соратник Аджубея, отдавший «Известиям» почти двадцать лет. Не выдержал заурядно-казенного менторства главного редактора им же возведенный в свои заместители Станислав Кондрашов, блистательный журналист-международник, один из кумиров демократически настроенной интеллигенции, ушел обратно в политобозреватели. Восстал против тактики запугивания редактор отдела информации Юрий Пономаренко, деликатный, застенчивый, какой-то робкий на вид, но с бесстрашным, закаленным в войну характером — он первым посадил свой самолет в горящей Варшаве. Высказав Алексееву все, что о нем думает, Пономаренко ушел в ведомственную авиационную газету. Был изгнан из редакции международник (ранее научный обозреватель) Михаил Ростарчук, осмелившийся покритиковать главного редактора в своем письме в ЦК КПСС. Происходили бесчисленные перестановки на всех восьми этажах, в корреспондентской сети по стране, насчитывающей 60 человек. На замену уходящим брались журналисты из других изданий, чаще малоизвестные, но были и яркие имена, потенциально большие звезды — Леонид Капелюшный, Борис Резник.