Завел мотор, сцепление выжал, газанул — и понеслись. Местность эта для поездок на колесном транспорте просто идеальная. Не асфальтовое шоссе, конечно, но по сравнению с фронтовой рокадой, танками разбитой, — автобан в натюрлихе.
Я «Аризону» по этой травке-муравке до восьмидесяти разогнал, а мог бы, пожалуй, и больше. Ну да береженого меня и боги местные поберегут.
А вокруг — такой простор. Я даже снова начал песенку под нос мурлыкать. Нашу, ротную.
Был у нас такой сержант Дьяченко — коренной сибиряк с тридцать третьего года, погиб два месяца назад, во время поиска, — и вот он ее «спивав»:
Ехали казаки, ехали казаки
Сорок тысяч сабель, сорок тысяч лошадей,
И покрылось поле, и покрылось поле
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
А припев мы уже на свой лад немного переиначили:
Любо братцы, любо, ой, любо братцы жить.
С нашим капитаном не приходится тужить!
Проехали так часа полтора. Солнышко косматое уже совсем низко опустилось, краешком за горизонт цепляется. И кажется, еще чуть-чуть, самую малость поднажать, на педали надавить — и в самом деле влетим мы с разгону прямиком в него, точь-в-точь как давеча в стену замковую.
А степь вокруг — если, конечно, это степь, а не какая-нибудь там саванна с пампасой — все такая же гладкая да ровная. Я даже удивляться начал. Ну ладно, птиц нет, ну зверюшек мотор распугал — допустим, хотя, с другой стороны, с чего б это им от этого звука шарахаться, если моторов у них тут от местного сотворения не бывало. Но чтоб за полтора часа ни холмика, ни кустика, вообще ничего такого, что бы над травой хоть на самую малость высунулось…
Да и сама травка эта синяя… как подстриженная.
Подумал я об этом — и сразу мне как-то не по себе сделалось. Вида, конечно, не подал, но…
— Ау. Далеко еще?
Рыжая встрепенулась, амулетик свой из-под ворота добыла.
— Близко уже. Почти рядом. Только возьми чуть правее.
Правее так правее. Мне не жалко. Не с дороги сворачиваем. Благо вся эта степь и есть одна большая дорога.
Узнать бы, думаю, кто ее проложил да зачем? И куда она ведет?
Так, это во мне уже разведывательные привычки проснулись. Дорога — значит, нанести на карту, отследить грузопоток… Не до того сейчас. Времени нет, да и голову лишней ерундой забивать. Тем более что рыжая наверняка сама ничегошеньки толком не знает.
Ладно, думаю, приеду — у попа спрошу.
— Здесь.
Остановились. Огляделся я вокруг — все такое же, ничем от остального не отличается. Ни тебе ворот, ни тебе указателя со стрелкой: «Дыра Двух Миров».
— Проход открывать сейчас?
— Нет уж, — говорю. — Солнце-то вон уже на треть в землю ушло, значит, у вас, на той, темной, стороне, и вовсе темень беспросветная. Еще одну ночку по тамошнему лесу пилить — слуга покорный. Лично я так рассчитал — заночуем здесь, в Невсклертише, а с утра уж я… короче, утро вечера мудреней, там и видно будет.