— И начинаю стрелять.
— Очень интересно, — заявляет старик. — Позвольте же тогда узнать, как вы, молодой человек…
— Старший сержант.
— …Уважаемый старший сержант, поступите в том случае, когда никто не стреляет?
— Вот тогда, — говорю, — я буду долго и вдумчиво разбираться. И только потом стрелять.
— Замечательно. И вы абсолютно убеждены, что без стрельбы не обойтись?
— Нет, почему же, — говорю. — Если получится — ради бога. Только у меня — вряд ли.
— Хорошо, — говорит странник. — Допустим. А вот как вы поступите в ситуации, когда правы обе стороны?
— Это как? — интересуюсь.
— Или, правильнее сказать, обе стороны одинаково не правы.
— Ну, значит, придется обоих уму-разуму учить, — отвечаю. — Работы, конечно, больше.
— Презанятнейше, — говорит старичок-боровичок и руками тянется, словно котяра сытый.
Так, Малахов, спокойно, не расслабляться! Обстановка, конечно, приятная — костерок и так далее, но ты сейчас на задании, а даже если бы и нет… Валя Щука тоже вот так расслабился, вышел из землянки, да и потянулся во весь рост, во все два метра — и лег… На два метра.
— А не допускаете ли вы мысли, — интересуется зеленый, — что хотя бы одна из этих, хм, конфликтующих сторон может быть права именно по-своему? Например, руководствоваться другой логикой, другой моралью, иметь иные, отличные от ваших, ценности?
Ну, думаю, загнул, зараза. В такой вопросик с ходу-то и не въедешь. И вообще, каждый боец Красной армии, конечно, есть самодостаточная боевая единица, в смысле политрука тоже, но…
— Что-то вы, дедушка, — говорю, — не туда загнули. Есть же какие-то всеобщие законы, универсальные, которые для всех одинаковы. Общечеловеческие.
— Есть, — соглашается дедок. Подозрительно легко соглашается. — Я, — говорит, — правда, пока не имел счастья лицезреть хотя бы один из них… если, конечно, не считать таковыми, например, поверья, что мытье закрывает дорогу в царствие небесное.
— Ну, — усмехаюсь, — мы туда и так не собираемся, поэтому мыться можем совершенно спокойно.
— Хорошо, — кивает зеленый. — Допустим. А вот если кто-то из ваших оппонентов не причисляет себя к людям? И соответственно, не считает нужным, а сплошь и рядом просто физически не может подчиняться правилам, придуманным большинством,, но при этом зачастую не учитывающим желаний…
— Стоп, — говорю. — Не так быстро. И вообще — не надо тут лишнюю философию разводить. Есть человек, а есть нелюдь. И то, что нелюдь эта на двух, а не на четырех лапах ходит, ничего не меняет. Она и на ногах пройтись может, и даже каску рогатую снять. Только ничегошеньки от этого не изменится.