— Ну, знаете ли… Молотком тоже ведь так можно по башке погладить — мало не покажется. В конце-то концов, человека можно и голыми руками придушить, так что, по-вашему, руки — тоже орудие убийства? Специ… тьфу, специализированное?
— Орудие убийства — это то, чем совершается убийство.
— А если человек при этом жизнь спасал? Свою и других людей?
— И при этом отнял чужую жизнь? — уточняет старик. — Он — убийца.
— Ни черта ж себе!
— Человек, — поясняет старик, — который причисляет себя к силам добра, должен отличаться именно использованием человечных… методов. И убийство разумного существа в их число не попадает.
— Ага. Интересно, — спрашиваю, — а какой человечный метод вот лично вы бы применили против… ну, скажем, разумного существа в рогатой каске, которое прет на вас и поливает все вокруг свинцовым дождиком… от живота веером?
— Если это существо действительно разумно, — заявляет старик, — то с ним всегда можно найти общий язык… хм, компромисс.
Тут уж я не выдержал и на крик сорвался.
— Да нельзя, — ору, — найти с ним общий язык! Потому что не желает эта су… это существо… никаких… компромиссов. У него в башке под каской если и есть какая-то мысль, кроме трех «П», то мысль эта — чтобы я в земле лежал, а он по ней дальше ходил и воздух портил!
— Три «П», позвольте узнать…
— Первая — пожрать, а остальные, — на рыжую кошусь, — сами догадаетесь.
— Очень эмоционально, — замечает старик. — Но…
— Да что вы несете! — взвилась Кара. — Какой общий язык?! С кем?! С орками?! С гоблинами?!
— Если перечисленные вами существа разумны…
— Они, мать их за ногу, разумны. Они достаточно разумны, чтобы жрать человечину не сырой, а вареной и жареной… Заживо!
Ну и ну. Второй раз слышу, чтобы рыжая так из себя вылезла.
— Что ж, — дедок руками развел. — Если вы, молодые люди, считаете, что цель оправдывает средства…
Ах ты, думаю, прохожий чертов! Ты мне будешь еще тут французских философов цитировать?!
— Еще как считаю, — говорю. — Потому что великая энергия рождается только для великой цели.
Так-то. Цитировать и мы умеем.
— И если для этого придется кровь пролить… Что ж, крови мы не боимся.
— Свою кровь или чужую?
Ну, сволочь ехидная!
— А это уж как получится, — отвечаю. — Только обычно если чужую льешь, то и без своей не обходится.
— И вы считаете, — говорит старик, — что после всего сказанного вы еще можете причислять себя к Добру?
Чувствую — достал он меня вконец. Задолбал не хуже немецкой полковой артиллерии.
— А мне плевать, — говорю, — как меня за моей спиной шепотом обзывают — добрым или злым. Если я уверен, что мое дело правое, — переживу. Если для того, чтобы вот такие девчонки, как она, винтовки только в музее видели, придется глотки спящим резать… тупым ножиком — ничего, перепилю. А как меня при этом называть будут…