Загремела посуда.
Я последовал за Мирой. Войдя на кухню, мы увидели Федора. Он стоял на коленях перед холодильником и, выдвинув лоток, вытаскивал бутылку водки.
– Н-не знаю… куда нам теперь-то… – пробормотал он.
– Что ты видел? – спросила Мира.
– Я в «Галеру» ехал, пожрать… Потом… потом свет стал к черту гаснуть, а машины… они как бы таяли… ну, как в компьютерной игре, что ли… – Он раскупорил бутылку и тут же к ней приложился, сделал несколько больших глотков.
– Дальше что? – спросила Мира, закрывая холодильник.
– В пробку въехал, – продолжил Федор. – Смотрю, что-то творится. А потом все вдруг как ломонут. Я тоже из машины выскочил… И тут мой «Волво» – хлоп!.. Темно, ни хрена не видно. Понял, что к тебе самая короткая дорога. Бегу, а вокруг все как-то тише и тише… понимаешь? Вижу, в начале улицы канава… огромная такая, точно экскаватор выкопал – от края до края. В ней троллейбус… Я по нему и перебрался. А на улице – ни души.
Я наблюдал за Мирой. Взгляд ее становился холодным и твердым.
– Конец Пречистенке, – сказал Федор. – А ведь на ней Пушкин жил…
Он заскрипел зубами.
Мира шагнула к нему, отобрала бутылку, поставила на стол, затем достала из шкафчика три рюмки, и сама их наполнила. Подняла одну и сказала:
– Мне надо найти брата.
Одним махом опрокинув рюмку в рот, она подошла к окну.
– Я иду прямо сейчас, – сказала Мира.
– Куда?! – спросил я.
– В Дом Ученых. Там – Рома.
Она вышла из кухни.
Мы с Федором переглянулись. В маленьких его глазках была тоска.
– Никуда не пойду, – сказал он.
Я с ним был согласен.
– Угу… я тоже там был…
– Кто вы такой? – меланхолично спросил он.
– Так… – Я махнул рукой. – Проходимец.
Федор покивал, – голова без шеи подвигалась на шарнире, скрытом где-то между плеч. Отчего-то в этой страшной ситуации моя наблюдательность особенно явственно подчеркивала физические уродства моего нового знакомого.
– В другой раз я бы вас выкинул, – задумчиво сказал он и вздохнул. – Не знаю, есть ли где-нибудь еще живые люди.
– Кажется, Мира собирается идти на поиски брата, – заметил я. – Ее ведь нельзя туда отпускать одну.
– Шишига умер, – тихо, но уверенно сказал Федор. – Там вообще нет никого живого. Я шел по крыше троллейбуса, внутри никого не было, точно знаю. Как в склепе. Вся Москва – кладбище. Только и трупов нет. Темно.
Вошла Мира, открыла шкаф, стала что-то искать.
– Надо быть внимательным, – сказал я. – Есть способ почувствовать их близость.
– Чью? – спросила Мира, не поворачиваясь.
– Аномальных пятен. Я пытался к одному из них прикоснуться. От них веет чем-то. Холодом.