А его алайя? — спросила я.
Погибла, — неохотно ответил Гаррет. — Давайте сменим тему, Сашша, в такой чудесный вечер не хочется говорить о печальном.
Давайте, — покладисто кивнула я.
Вечер и правда был чудесным. Солнце не так давно скрылось, на постепенно темнеющем небе восхитительного фиолетового оттенка, характерного для Тассина, зажглись первые звезды. Как рассказал мне Грашх, Тассин расположен к центру своей галактики несколько ближе, чем Земля — к центру Млечного Пути, поэтому звезды здесь куда крупнее, а ночи такие светлые.
Расскажите мне немного о себе, несса, — неожиданно попросил дракон. — Кем были ваши родители, что вы любили в детстве? Может быть, какие-то интересные случаи…
Зачем вам? — изумилась я.
Интересно. — Гаррет смотрел на меня спокойными честными глазами. — И потом, чем больше я о вас буду знать, тем лучше я смогу вам помочь здесь устроиться. Я знаю, что вы не доверяете мне, но не вся же ваша жизнь — сплошная тайна? — Он провокационно улыбнулся.
Жизнь как жизнь, ничего особенно интересного, — пробормотала я. — Родителей не помню, они погибли, когда мне не было и двух лет, меня воспитывал дедушка. Вообще он не был мне родным. Мой дед — мамин отчим, бабушка тоже умерла очень рано. Наша соседка даже считала, что на нашей семье лежит проклятие. Но, видимо, это из-за того, что рождались драконы, если я правильно вас поняла. — Гаррет сосредоточенно кивнул, и я продолжала: — Дед работал заведующим отделением хирургии в больнице, так что я его видела не очень часто, он все время был занят. Но меня очень любил, заботился обо мне. Потрясающий был человек… — Я закусила губу, вспомнив деда. На глаза запросились слезы, но я сдержалась.
Сколько вам было, когда его не стало? — Дракон успокаивающе погладил меня по руке.
Только исполнилось восемнадцать, — глухо ответила я.
Вы ведь очень рано вышли замуж, верно? Даже по земным меркам? — Гаррет внимательно смотрел на меня в ожидании ответа.
На меня нахлынули воспоминания. Мне семнадцать, я смотрю на себя в зеркало в ЗАГСе, тоненькая и болезненно хрупкая, утонувшая в пене пышного белого платья. А рядом стоит Алекс, прекрасный, как скандинавский бог, голубые глаза не отрываются от моего лица. Чуть в стороне — печальный дед, который так не хотел, чтобы я рано выходила замуж… Вот мы у Алекса дома, и он благоговейно снимает с меня сначала туфельки, потом чулки, а потом у него внезапно кончается терпение, и он набрасывается на меня с неистовым желанием, причиняя боль. Я плачу, и он снова ненадолго становится нежным. Со временем периоды боли будут становиться все длиннее, а нежности — все короче. И это будет продолжаться долгих два года…