Через минуту открыв их, увидел он напротив себя самого себя, тоже с бородкой и деловитого. Больше удивленный, нежели испуганный, и сходством разительным и появлением неожиданным в столь поздний час, Возов запросил субъекта:
«Вы, товарищ, кто такой?»
Субъект же, сцапав мимоходом портфель со стола, ответил:
«Я? Возов — ускомчел. А теперь мне пора по ниточке в следующий ромб переходить».
И здесь случилось наименее правдоподобное, а именно ускомчел исчез сразу, не подходя к двери и не пользуясь окошком. «Переработался, — подумал Возов, — надо беречь все же себя, во имя дела». И взглянув на план вырисованный, уже лежа, еще раз прошептал:
«Здорово! Ускомчел! Только бы рабочая оппозиция не затеяла дискуссии».
Поспал хорошо товарищ Возов, и хоть прыгали во сне диаграммы, но на приличном расстоянии, отнюдь не тревожа. Зато пробуждение было неприятное: в одиннадцатом часу настоятельно забарабанил телефон, и сонный в кальсонах пробурчал Возов: «Алло!»
Басок чересчур знакомый ответил:
«Кабинет товарища Возова? Примите телефонограмму. Единогласие отправлений установлено, рабочая оппозиция ликвидирована, приступлено к ректификации черепов чувашей. Записали? Кто принял?»
Возов спросонок, не вникая в суть, ответил:
«Принял Возов. — Для порядка больше спросил. — А кто подал?»
Басок с предупредительностью, по слогам отчеканил:
«Подал Возов Ускомчел», — и трубку повесил.
Остался текст телефонограммы, явно нелепый и еще воспоминание о какой-то ночной ерунде. Кто это пакостит? Уж не телефонная ли барышня? — подумал Возов раздраженно, потом решил козни разрушить, т. е. ничего не замечать, а поспешить на заседание особой комиссии.
Поспешил, но все же опоздал, к концу попал. Председатель как раз перерыв объявил, для составления резолюции. К Возову подошел товарищ Вуль и льстиво сказал ему:
«Я ведь совсем не в рабочей оппозиции. Прекрасный доклад вы сделали, ну кто теперь возразить сможет?»
«Какой доклад? — взволнованно спросил Возов. — Я только что приехал, вы, верно, меня с кем-нибудь спутали».
Вуль решил, что Возов балуется, успехом довольный, и хихикнул:
«Да! Спутаешь вас с кем-нибудь! Вы как вцепитесь тезисом…»
«Вздор! Вздор! — кричал Возов. — Какие там тезисы, говорю вам, я проспал, заработался. О чем резолюция? Только толком говорите!..»
«О вашем проекте организовать Ускомчел».
Возов испуганно выбежал. Черт возьми! Ведь кто-то его нагло мистифицирует. Значит, вчера не приснилось, решительно какой-то прохвост шлялся и портфель с проектами стянул. Но как он мог в Кремль без пропуска прошмыгнуть? Возов побежал к будке у ворот и запросил, кому пропуска выдавали вчера ночью. Оказалось, прошли в Кремль: курсант Плешко, 22 лет, и гражданка Учелищева, к заведующему клубом. Возов усомнился — уж не болен ли он, расстройство, может, выдумка, вздор. Тогда надо в руки взять себя. И опять, решив забыть происшедшее, отправился он в столовую Совнаркома. Но забвения никакого быть не могло, ибо заведующая не только заявила ему, что он уже пообедал, но еще прибавила, что вполне с ним согласна касательно замены битков с картошкой конденсированными калориями (заведующая курсисткой была и знала даже почище слова). Возов ужасно застыдился: вот она вздумает, будто он хотел съесть еще один биток и, не пробуя оправдываться, побежал прямо к себе с твердым намерением либо вылечиться сразу, либо преступника изловить.